Дайте руку королю   ::   Гергенрёдер Игорь

Только разве не дома может пахнуть, как дома?..



Неужели он будет лежать до самого Нового года? Это же ведь - до самой зимы! Это так долго, что даже нельзя и сказать - как. Однажды летом он увидел в сарае санки и вспомнил, как давно-давно была зима. И Новый год. Значит, вон как долго надо ждать... А может, год - это меньше, чем до Нового года? Наверно, меньше... Конечно! И мама сказала... и отец... Врачи только посмотрят - и всё! Может, отец уже купил щенка. Маленького волкодавчика...

И он спросил про год. И Владик:

- Чего?! Ха-ха! Год - это, наоборот, больше, чем до Нового года. Это - до другого лета!

Ийка поглядела грустно, кивнула. Ужас-ужас - его даже затошнило.



Год, побыстрей пролети,

Отсюда меня уведи!

Уведи-уведи-уведи!



* * *



Пройдёт год, и он придумает, как убить Сашку-короля.



5



Сестра Надя снова пришла ставить градусники. Ему и так плохо, а тут ещё злая сестра Надя! Его затрясло - градусник выронился из-под мышки. Разбился.

Сестра Надя подскочила - согнутая. Страшная, как колдунья.

- Р-руки не тем к-к-концом в-вставлены! - аж заикалась от злости.

Он чуть не заревел. А тут Ийка взяла и свой градусник на пол бросила... Сестра Надя громко задышала. Сейчас подпрыгнет, как вцепится в Ийку длиннющими пальцами - когтями!

Но сестра Надя только подбежала к Ийке. И остановилась.

- Ах-х-х ты дррр!.. др-р-янь маленькая!!! - было видно: хочет ругаться дальше, а горло не даёт - закрылось. Она покраснела и лишь пыхтит.

И сразу стало не страшно, а почти смешно.

Ийка сидит на кровати, смотрит на сестру Надю, которая пыхтит. И заметно, как это интересно Ийке: даже рот открылся.

А Владик тут взял и сказал:

- Мы вас жалеем, потому что никто с вами не женится, а вы разорались. Эх вы, несчастная!

Сестра Надя согнулась ещё сильнее, халат на горбу натянулся - до чего острый горб! Она боком-боком, на высоченных каблуках, побежала к двери. И он вдруг увидал, как сморщилось у неё лицо: она плакала.

Стало так странно, что она плачет... Плачет - как он.

Ийка сказала:

- Знаете, а мне её жалко.

Однажды ему станут протыкать заострённой спичкой мочки ушей. Кто-то попросит: "Кончайте... жалко". А Сашка-король ухмыльнётся: "Жалко в жопке у

пчёлки!"



6



Дверь открылась - она быстро шла через палату к окну. Ни на кого не глядит. Руки в карманах халата. А халат гладкий-гладкий и такой белый, что страшно его как-нибудь задеть. И он как увидал этот халат и лицо, и как она идёт, так сразу и понял: врач. Его забила дрожь.

За врачом торопилась сестра Надя.

- Никаких нервов не хватит, Роксана Владимировна...

Та повернулась к окну спиной, оперлась попой о край подоконника. Посмотрела на свои длинные ноги, после - на потолок. Руки так и не вынула из карманов. Глаза яркие. Лицо какое-то удивительное - оторваться нельзя.

- Ах, оставьте! - перебила сестру Надю. - Это дети, а не монстры.

Голос как у Снежной Королевы. И вообще она на неё похожа.

- Завтра девочку переведёте в четырнадцатую! Их - в одиннадцатую!



Там, где он окажется, его научат мысленно раздевать "Роксану". "Какая жопенция! Представляй сквозь халат... Повернулась передом - что за ляхи! А промеж..."

Когда врач с сестрой ушли, Ийка прошептала:

- От неё как-то так страшненько... Страшней - чем от Нади!

Он кивнул.

- Лицо какое-то... э-э...

- Очень красивое! - объяснила Ийка. - Не разбираешься? - и добавила: - Завтра расстаёмся. Не плачь - я буду к тебе приходить.



7



Он ступил в палату - она полна мальчишек. Три больших окна открыты. В одном на широком подоконнике, на подушке, сидит большущий мальчишка - плечи здоровенные, почти как у взрослого. А какое страшное лицо!

Новенький предстал пред Сашкой-королем...

Фамилия Сашки Слесарев.