День состоит из сорока трех тысяч двухсот секунд   ::   Устинов Питер

На стене, за спиной лорда Стоубери, огромный лев и единорог подпирали щит королевства*, вид у них был разгневанный и непреклонный. Сэр Клевердон Боуэр стоял, сунув большие пальцы рук в жилетные карманы, как воплощение самоуверенной гордыни. Сросшиеся черные брови пологом нависали над его серо-стальными глазами. Мистер Герберт Эммонс, защитник, восседал благодушный, румяный - точь-в-точь голова свежего голландского сыра на хлебосольном буфете. Лицо его покуда ничего не выражало, но губы зловеще скривились, отдыхая до времени.

* Лев и единорог - геральдические животные на английском королевском гербе; они поддерживают щит, символизируя, соответственно, Англию и Шотландию.

Обвиняемый Эхоу с безразличным видом стоял у скамьи подсудимых, настолько неприметный, что, казалось, никак не мог быть истинным виновником столь изысканного собрания.

Итак, именно здесь осуществлялось британское правосудие, здесь людям объявляли, что они считаются невиновными, пока вина их не будет доказана, но дух, царивший здесь, убеждал их, что они очень и очень виновны, даже если докажут свою невиновность. Эдвин принес присягу, и сэр Клевердон выдвинулся на боевые позиции, подобно всесокрушающей артиллерийской установке. Это был человек, который все, за что бы ни брался в своей жизни, делал старательно и умело. В тридцатых годах он пробегал милю чуть больше чем за четыре минуты, представлял свою страну в международных соревнованиях по бобслею, побеждал на парусных гонках и автомобильных ралли, а однажды выиграл десять геймов в теннисном матче у самого Тилдена**. Он и сейчас казался спортсменом, вступившим в игру, которую намерен выиграть.

** Тилден Бил, прозванный "Мистер Теннис", - американский теннисист 30-х годов, считался сильнейшим в мире.

- Вы - Эдвин Эпплкот?

- Да, - еле слышно ответил Эдвин.

- Я правильно произношу ваше имя? Последний слог - "кот", или "коут"?

- Как вы предпочитаете.

- Вы, право, очень любезны. Насколько я понимаю, вы живете как раз над квартирой миссис Сидни, женщины, которую убили?

- Да.

- И давно вы там живете?

- Три года.

- Говорите громче, - перебил его судья. - Я не слышу ваших ответов, а я должен их слышать. Это - главное требование к свидетельским показаниям. Что бы вы ни сказали, все должно звучать внятно и громко!

Эдвин изысканно поклонился.

- Продолжайте, - сказал судья. Поначалу вопросы шли довольно обыденные, ибо сэр Клевердон не сомневался в победе.

- Вы, разумеется, знали, что она была обыкновенной проституткой, - сказал он внезапно несколько минут спустя.

- Нет, - ответил Эдвин, закрыв глаза. Боже, какой ужас! Все эти вопросы на людях!

Сэр Клевердон метнул на него быстрый как молния взор.

- Вы не знали, что эта женщина была проституткой? Да бросьте вы, думаете, я вам поверю!

И он тотчас взглянул на своего клерка. Тот сидел ошеломленный. На предварительном опросе Эдвин сказал все, чему научил его Макглашан, но сейчас по какой-то причине говорил чистую правду.

- Но разве не является фактом, - продолжал сэр Клевердон, что у покойной была привычка часто принимать гостей?

- Да.

- И она так отладила свое гостеприимство, что принимала всех только поодиночке, разве нет?

- Я не знаю.

- Ладно, но ведь вы не видели, чтобы к ней заходили женщины?

- Нет, не припомню, сэр.

- А мужчин, входивших в ее квартиру, видели?

- Да, один или два раза.

- Видели ли вы когда-нибудь, как обвиняемый заходил в квартиру миссис Сидни?

Эдвин взглянул на Арнольда Эхоу.

- Не могу сказать без очков, сэр.

- Они у вас с собой?

- Да.

- Так наденьте их поскорее! - прогремел сэр Клевердон, лицо его побагровело от раздражения. - Итак?

- Может, и видел. Точно сказать не могу.

- Не можете? - повторил сэр Клевердон скептически.

- Нет.