До свидания, мальчики !   ::   Балтер Борис

- Живешь - до всего доживешь, - сказал Сашка. - Так постараемся подольше не умереть.

День разгулялся. Сквозь подошву туфель чувствовалось тепло нагретых солнцем плит. Мы пошли в станционный буфет пить крем-соду. Она была холодной и шипучей. Мы выпили столько, что трудно было дышать, и одновременно полезли в карманы, чтобы расплатиться. Я достал свой новый кошелек - мамин подарок.

- Покажи сюда, - сказал Сашка. Он вертел в руках кошелек, и Витька заглядывал через его плечо: ни у него, ни у Сашки кошельков не было. Павел у стойки пил пиво, смотрел на нас и посмеивался.

- Может, дернем чего-нибудь покрепче? - спросил он.

- В такую жару сам пей покрепче! Мы на себя не обижены, - сказал Сашка.

- С тоски подохнешь от таких попутчиков, - сказал Павел.

Сашка и Витька немедленно отправились в город покупать кошельки. Павел беседовал с буфетчицей.

- Налей, милая, стакан чистой и дай что-нибудь понюхать.

- Вам правильно молодые люди подсказали: жарко пить, - сказала буфетчица.

- Так это профессора, - сказал Павел. - Их слушать - с тоски повесишься.

Оба локтя Павла упирались в стойку. Буфетчица тоже прилегла на стойку, спрятав руки под грудь. Они почти касались головами и улыбались. Я взял для Алеши две бутылки пива: он остался в вагоне караулить вещи. В вагоне было душно и пусто: большинство пассажиров отправилось в город. Я вышел в настежь открытый тамбур. Его продувало насквозь, и здесь было прохладней. Я сел на подножку с теневой стороны. За путями начиналась степь и ярко блестело соленое озеро. Из него по каналу текла вода в карты на соляных промыслах. Пришел Витька и уставился на меня.

- Что с тобой? Где Сашка?

- Да в соседнем вагоне. Там дамочка едет с дочкой. Ты Инку видел?

- Когда?

- Сейчас. Я думал, она уже здесь. Мы с Сашкой ее видели: она на станцию шла.

Я спрыгнул с подножки и побежал к станции, прошел зал ожидания, вышел на улицу, снова вернулся на перрон - Инки нигде не было. На перроне стоял Витька.

- Вы говорили с ней? - спросил я.

- Нет. Сашка с той дочкой разговаривал. Мы думали, здесь ее увидим.

- Останься возле вагона и никуда не отходи, - сказал я.

Инку я нашел в палисаднике. Она сидела на тумбе ограды и медленно покачивала ногами.

- Инка, что ты здесь сидишь? Почему не подошла к вагону?

- Не хотела, чтобы ты меня видел.

- Почему?

- Так...

В глазах у нас еще что-то таилось от пережитого на пустыре, и потому мы не могли долго смотреть в глаза друг друга. Между тумбами было вделано по три трубы - одна над другой. Я сел на верхнюю и все равно сидел ниже Инки.

- Завтра к тебе приедут Катя и Женя.

- Пусть приедут. Я сегодня тоже норму не выполню. Тех, кто не выполняет норму. Юрка сажает за стол отдельно от всех, чтобы все их видели. Я все время сижу отдельно от всех.

- Не будем говорить о Юрке. Давай о себе поговорим.

- Давай.

- У меня такое чувство, как будто я в чем-то виноват перед тобой. Наверно, виноват...

- Ни в чем ты не виноват. И не надо говорить. Не надо об этом говорить, пока я не приеду в Ленинград.

- Ты приедешь?

- Наверно, приеду. Ты не слышал, что я тебе крикнула, когда ты уходил? Не слышал?

- "Вон парус"?

- "Вон парус" я раньше крикнула. Я очень рада, что ты не слышал.

- Что ты крикнула?

- Этого я тебе никогда не скажу... А может быть, скажу, если приеду в Ленинград. Я так боялась, что ты слышал. - Инка сверху из-под ресниц поглядывала на меня, чуть кося глазами. Она до половины сняла старенькие лодочки, и они держались на пальцах. На влажной ступне четко обозначалась кромка пыли. - Володя, я пойду, - сказала Инка и продолжала сидеть.

- Подожди, до поезда еще двадцать минут, - сказал я.

- Я не буду ждать поезда. Мне же еще идти семь километров, а потом я еще должна работать. Я с обеда ушла.

- Хочешь есть?

- Нет. У тебя деньги есть? Купи мне черешни.