Ловушка для ящериц   ::   Орлова Тамара

Мина надела пляжные сандалии, кожаная стелька со временем потемнела и засалилась. Какое все-таки облегчение, что они нашлись в атласных кармашках чемодана, одна в правом, другая в левом, трогательная симметрия, благодаря которой Марк не поедет в загородный дом. Хотя... По правде говоря, вряд ли бы он поехал, скорее сказал бы: купи новые. Но эти очень удобные, мысленно возразила ему Мина, ремешками крест-накрест бинтуешь щиколотку, важно не перетянуть, шаг в сандалиях делается легкий и вкрадчивый, как у гречанки на дне терракотовой миски.

Мина выбрала один из трех персиков, принесенных в виде приветствия хозяйкой из сада. Теперь, если она не пойдет звонить мужу, успеет до заката к морю: утоптанной тропинкой через огород, обогнув лимонные посадки, по узким, в высоту человеческой голени ступеням вниз, придерживая, чтобы не наступить, метущий сухие семена подол.

Эту скальную, отгороженную острым мысом часть пляжа не посещают даже самые любознательные туристы. Сверху кажется, что спуститься на берег с этой стороны невозможно - слишком опасно; если только обойти бурый выступ с моря на лодке или вплавь, но причаливать абсолютно незачем. Чересчур громоздкая, уходящая далеко в глубь потемневшего моря тень невидимой отсюда горы лишает отвесные стены солнечного тепла, кроме двух каменных уступов, освещаемых один утром, другой вечером через прореху виноградных долин. Мина подобралась сначала к первому, раннему, чтобы проверить. Да, прибавилось несколько небольших сколов - следы острых козьих копыт, подтвержденные пригоршней свежих какашек, кое-где белила чаячьего помета, стухшие лужицы прошедших дождей.

Мина спустилась на нижний уступ, ближе к воде. Здесь никогда не бывает шторма; если весь городской пляж перевернут, зонтики и лежаки заперты в сарай, люди на берегу глохнут от ветра и даже в застекленном кафе с видом на разорванные в пенные клочья волны приходится громко кричать, они с Марком спокойно спускаются, приседая на высоких ступеньках, прямо в воду, в зеркально неподвижную глубину. Последняя из ступеней оканчивается продолговатой плитой, от нее древние монахи выложили поросшую скользким морским мхом тропинку по заваленному камнями дну. Некоторые, наверное, плохо умели плавать, как она или Марк. Правда, когда она одна в воде, ей не страшно, наоборот, бесконечно приятно, как сейчас, и хочется плыть все дальше и дальше от берега, не оглядываясь.

Мина ловко по мелким шершавым камешкам выбралась на сушу и полезла наверх, пачкая в вулканической пыли мокрые пальцы. За каких-нибудь полметра до вечерней, освещенной солнцем площадки твердый выступ больно ткнулся в колено, содрав кожу, и сразу защипало от соли. Мина примерилась и села на край.

Удивительно, как подходят к ее телу все эти впадины и ложбинки. А вот Марку всегда что-нибудь впивается в бок, защемляет мышцу, давит на затылок. Правда, он вообще не любит долго находиться на солнце, поэтому-то они и выбрали эту огромную фиолетовую тень, а после полудня он, как правило, отправляется пить турецкий кофе в лавочку наверху. Сколько раз она наблюдала, как крупная белая фигура с крепкими икрами, которые только что мелькнули у самого ее лица, удаляясь, превращается в букашку мельче той, что барахтается в мутной дождевой лужице. Пожалуй, надо ее спасти.

Мина положила голову на руку так, чтобы не затекла шея, и улыбнулась обсыхавшему на солнышке паучку: да-да, она очень и очень счастлива.

4

Место это, отъединенное, живущее едва ли не с античности заведенным укладом, открыл для друзей один поклонник Агаты, любитель головокружительных автографов и рискованных, учитывая наклон, росчерков при помощи яхтенного руля.