Тингль-Тангль   ::   Платова Виктория

Ты можешь возвращаться домой. Можешь возвращаться.

Единственная неприятность: рыбья кровь на Микиных руках. Она почему-то не слишком хорошо смывается. Но это, скорее всего, вопрос времени. И раньше с Микой случались подобные неприятности – кровь (рыбья, мясная, но в основном – рыбья) затекала под ногти и надолго оставалась там. Может быть, поэтому Мика никогда не отпускала длинных ногтей.

Нет их и сейчас, что, несомненно, положительный момент.

Теперь, когда Ральф превратился в рыбу, а рыба – в еду, Мика может ни о чем не беспокоиться, она может ждать Ваську или не ждать Ваську, а ждать кого угодно, пусть даже посланцев от Тобиаса, главное – Ваське больше ничего не угрожает.

Она снова может облачиться в пижамку с медвежатами, и даже вернуться в свою комнату, и заснуть наконец спокойно. А Мика постережет ее сон, у Мики всегда это получалось.

И черных крестов в календаре Ильбека Шамгунова больше не должно существовать.

Чтобы убедиться в этом, Мика вытаскивает календарик из ежедневника: крестов и правда нет, и обведенного красным завтрашнего дня – тоже. Нет и рисунка с тосканским домом, вместо этого Мика видит схему метрополитена, какую видела всегда, на каждой станции питерского метро. И станцию «Черная речка», обведенную кружком.

«Черная речка». Означает ли это, что она должна поехать туда?

Наверное.

Только надо как следует вымыть руки.



Часть 4

МЕТРО. ВАСЬКА



* * *



– …Ты, наконец, объяснишь мне, что происходит?

– Да. Теперь самое время, кьярида миа…

Ямакаси поудобнее устраивается на балке, бывшей когда-то частью строительной лебедки, и подтягивает к себе Ваську: в его жестах и движениях нет ничего настораживающего, просто более опытный промышленный альпинист заботится о менее опытном.

Только и всего.

Вот только висит Васька как-то совсем неудобно. Корпус напряжен, а руки и ноги нелепо болтаются, живут какой-то своей, отдельной от Васьки жизнью.

– Пожалуй, стоит начать с самого начала, я прав?

– С начала плана?

– С начала истории.

– Про кого?

– Про двух сироток.

Васька находится слишком низко, чтобы разглядеть лицо Ямакаси. Ей видны только его гладкий безволосый подбородок и кадык.

Не слишком-то он красив, его кадык. И почему раньше она этого не замечала?

– Про каких сироток? – глупо спрашивает Васька.

– Про бедных-бедных сироток, которые совсем не ладили между собой. Вернее, это младшая все время выкобенивалась. Старшая еще пыталась какое-то время приноровиться к младшей, но у нее, бедняжки, ничего не получилось.

– Не слишком интересная история.

– Пожалуй. Такая задница происходит сплошь и рядом, куда ни ткнись. Да и плевать бы было на этих дур, если бы им в свое время не помог один человек. Он взял на себя заботу о них, когда их родители погибли.

– Эту историю я рассказала тебе сама. И что в ней такого потрясающего? – Васька знает, вернее, чувствует, что сейчас сделает Ямакаси: обернется на балке вокруг своей оси. За то время, что они летали над крышами, Васька научилась предвидеть каждое его движение.

За секунду до того, как он его совершит. Интересно, знает ли об этой ее способности сам Ямакаси?

Его оборот, как всегда, безупречен.

Р-раз, р-раз, опс-опс, и сзади, за спиной Васьки, на страховочном поясе защелкивается карабин. Такие меры предосторожности излишни, думает Васька.

– Ничего, кроме личности благодетеля. Я хорошо его знал, поверь. Но с ним случилось несчастье. Он погиб. Точнее, его убили.

– Ничего нового ты мне не сказал.

– Тебя ничем не прошибешь, хотя твоя сестра намного более сентиментальна. Даже странно, что это она, а не ты…

– Она, а не я – что?..

– Мы не будем забегать вперед. Я сначала расскажу тебе про него.

– Да не хочу я слушать про него.