Тингль-Тангль   ::   Платова Виктория

Дядя Пека (если он сейчас говорит о дяде Пеке, потому что никаких других благодетелей в их с ведьмой жизни отродясь не было) никогда особенно не волновал Ваську. Зато он почему-то страшно волнует Ямакаси.

– Тебе придется выслушать. Когда-то давно я работал с ним. Работал на него.

– Давно?

– Очень давно. Лет пятнадцать назад. Я был многим ему обязан. И я всегда помнил об этом. Помнил, как он подобрал парня из Казахстана. Который не умел ничего, кроме как торговать мелкими партиями наркоты в самых злачных районах портовых немецких городов.

– И что же? Он научил тебя торговать крупными партиями? Толкать наркоту вагонами?

Шутить, будучи пристегнутой карабином к Ямакаси, не слишком выгодная позиция. Васька понимает это, как только Ямакаси дергает ее за трос. Довольно ощутимо.

– Заткнись и слушай. Он вытащил меня из этого дерьма. Он дал мне возможность работать с ним. И это была настоящая крупная игра. Настоящий бизнес. А потом его убрали.

– Ты за ним недосмотрел? – не может удержаться Васька и снова чувствует, как подтягивается канат.

– Если бы рядом был только я – ничего бы не произошло. Но был еще один человек. Тобиас Брюггеманн. Знакомое имя, да?

– Скульптор-смерть из твоей байки.

– Забудь про байки. – Ямакаси больше не называет Ваську «кьярида», и это почему-то волнует ее больше всего. – Тобиас Брюггеманн тоже работал на Пауля…

– На Пауля?

– На того, кого ты, идиотка, в детстве звала этим дурацким именем.

– Дядя Пека.

– Да.

– Тобиас вел дела Пауля в Германии. Он занимался финансами, мог просчитывать многоходовые комбинации. Пауль всецело доверял ему, это его и погубило. Тобиас переметнулся в конкурирующий синдикат, должно быть, там ему посулили гораздо больший процент. Хотя я не думаю, что Пауль платил Тобиасу так уж мало. Тогда я почти ничего не знал об этих людях. Тем более что меня упекли в тюрьму на десять лет за убийство Пауля в Испании. Испанская часть истории тебе знакома? Сестра никогда не рассказывала о смерти того, кто вам так помог?

– Я не вдавалась в подробности.

– Еще бы. Я тоже не вдавался в подробности, потому что не знал их. А потом мне повезло. И знаешь где? В тюрьме. Ко мне в камеру подсадили одного типа, который, впрочем, не пробыл за решеткой слишком долго. Ральф Норбе. Мелкий наркоман.

– Ральф?

– Вижу, ты знаешь его. Еще бы тебе не знать. Мы много болтали. В тюрьме делать нечего. Только болтать и убивать время. Я был подавлен тогда и допустил оплошность, и рассказал о Пауле еще до того, как он рассказал мне о своем брате, который обязательно вытащит его. Он большой умница, Клаус-Мария, говорил Ральф. Еще одно знакомое имя, да?

Васька молчит. Она пытается сосредоточиться на том, что говорит ей Ямакаси, получается не слишком.

– Но это имя я слышал и без Ральфа. Сначала от Пауля, а потом от Тобиаса. Отставной священнослужитель, гнусный тип, который заправлял тем самым конкурирующим синдикатом, который свалил Пауля. Ральф просидел не слишком долго, но оставил мне кое-какие концы, чтобы я мог связаться с ним, когда выйду. Уж больно сильно мы подружились. И когда я вышел и стал искать его… Не ради него самого, а ради того, чтобы дотянуться до Клауса, оказалось, что в Германии их нет. То ли им поприжали хвосты местные ищейки, то ли еще что, но они перебрались в Россию. И до сих пор процветают. У них здесь все схвачено, у них мощные связи, у них здесь крупная фирма для прикрытия и даже есть ресторанчик. Твоя сестра заправляет там на кухне? Ведь так?

– Ну и что? – Ваське страшно неудобно висеть, к тому же она уже давно заметила рукоять ножа-выкидушки, заткнутую за ботинок Ямакаси. Зачем ему нож-выкидушка, здесь, на высоте ста метров?

– Ресторанчик ведь тоже существует для прикрытия. Элитные продукты из-за рубежа и все такое.