Мейстер Леонгард   ::   Майринк Густав

Он слышит беспрерывное, не умолкающее ни на секунду шуршание ее черного шелкового платья, которое наполняет все замковые покои, словно бичующее нервы стрекотание крыльев миллионов насекомых, проникает сквозь трещины в полу и стенах и отнимает покой у людей и животных. Даже вещи покорны чарам ее узких, всегда готовых давать приказания губ – они словно приготовились к прыжку и ни одна из них не чувствует себя на месте. Жизнь мира известна ей понаслышке, она считает излишним задумываться о цели бытия, видя в этом лишь отговорку лентяев; ей кажется, что она исполняет жизненный долг, если в доме с утра до позднего вечера продолжается бесцельная муравьиная беготня, бессмысленное перемещение вещей то туда, то сюда, лихорадочное, утомительное движение до самого сна, создающее рухлость всей ее обстановки.

Мысль в ее мозгу никогда не доходят до конца, а превращается в порывистый, бесцельный поступок. Она походит на торопящуюся вперед секундную стрелку часов, которая в своем ничтожестве воображает, что весь мир придет в смятение, если она не обежит свой циферблат три тысячи шестьсот раз по двенадцать в течение дня, нетерпеливо хочет размельчить время в пыль и не может дождаться, когда спокойные часовые стрелки дадут своими длинными руками сигнал к бою.

Нередко одержимость вырывает ее из по стели среди ночи и она будит прислугу: надо немедленно полить цветы в бесконечном ряде горшков, стоящих на подоконниках; ей неясно, почему это необходимо – довольно того, что они должны быть политы. Никто не решается ей противоречить, все умолкают, зная как безуспешно бороться мечом рассудка с блудящим огнем.

Ни одно растение не может пустить корня, так как она их ежедневно пересаживает; птицы никогда не садятся на крышу замка – повинуясь темному скитальческом зову, они стаями носятся в небе, летают туда и сюда, взад и вперед, то превращаясь в точки, то становясь похожими на широкие, плоские, черные, колеблемые в воздухе руки. Даже в солнечных лучах чувствуется вечное дрожанье, так как вечно дует ветер и затмевает свет облаками; в листьях и ветках деревьев постоянно слышится шелест и движение – с утра до вечера и с вечера до утра – и никогда не созревают плоды – все цветы облетают уже в мае. Вся природа кругом больна непрерывной тревогой, господствующей в замке.

Мейстер Леонгард видит себя сидящим за своими учебным столом, ему двенадцать лет, он крепко зажимает руками уши, чтобы на слышать хлопанья дверьми, беспрестанной беготни служанок вниз и вверх о лестницам и пронзительного голоса матери – все бесполезно; цифры превращаются в толпу суетящихся, злобных, крошечных кобольдов, пробегают взад и вперед в мозгу, носу, во рту и в глазах, заставляют бушевать кровь и гореть кожу. Он пробует читать – напрасно, буквы танцуют перед его глазами, словно неуловимый рой комаров.