Падение лесного короля   ::   Можаев Борис

- Кто его там учтет? Вон сколько тонет леса при сплаве. Тысячи кубов! Речное дно стало деревянным. Рыбе негде нереститься. А ты - учет.

- Ну, то потери при сплаве. Они списываются по закону.

- А кто проверит - сколь списывают на топляк, а сколь идет на сторону в загашник?

- Дак есть же инспектора, ревизоры.

- А ревизоры тожеть люди живые. Вот, к примеру, наша река - нерестовая. По ней нельзя сплавлять лес молем. Но его сплавляют. Все ревизоры видят такое дело. Ну и что?

- Погоди! Значит, вы говорите, что на лесном складе у Боборыкина есть неоприходованные излишки?

- Я ничего такого не говорил, - ответил Голованов, глядя прищуркой на Конькова.

- Но ты же сказал, что Боборыкин мог продать неоприходованный лес, а Чубатов купить.

- Мало ли кто что мог сделать. Могли вон ухлопать Чубатова, а он живой.

- Кто ж его пощадил?

- Бог.

- А вы шутник! - Капитан во все глаза глядел на прищуренного лесника и даже головой покачал.

- Шутник медведь - всю зиму не умывается, да его люди боятся. - Лесник был невозмутим.

Коньков положил ему руку на колено и сказал, вроде бы извиняясь:

- Я ж вас не пытаю как следователь. У меня другая задача: помочь уладить это дело миром. А главное - лес разыскать да двинуть его куда надо. Я не могу понять, как ухитрились плоты посадить? Вроде бы Чубатов человек опытный?

- Одно дело опыт, а другое азарт, зарасть. Погнался за кубиками и перегрузился. Да ведь и то сказать - для вашего Уйгуна каждая щепка золото. На голом месте живете.

- Как думаете, не подымется вода в реке?

- Нет, - уверенно ответил лесник. - По моим приметам, осень будет сухая.

- Что за приметы?

- Ондатра гнездо делает у самого приплеска. Значит, вода зимой будет низкая.

- А у нас, в Уйгуне, дожди льют.

- У вас низменность. А мы на высоте живем - притяжения нет. Вот и гонит к вам тучи.

Далеко за синим перевалом поднялся в небо высокий столб дыма. Капитан присвистнул.

- Что бы это могло значить? Уж не тайга ли загорелась?

- Все может быть, - спокойно отозвался Голованов. - Дым светлый, значит, дерево горит. Не солярка.

- Ехать надо, тушить! - забеспокоился Коньков.

- А на чем? На собаках?! - усмехнулся лесник.

- Ну, есть же у тебя лодки?

- Лодки есть, мотора нет. А на шестах туда и до утра не доберешься. Это ж где-то у Красного переката горит. Верст за сорок. Река обмелела, быстрая. Напор такой, что с ног валит.

- Лесник называется! Тайга горит, а он сидит и рассуждает.

- Говорят тебе - мотор у меня угнали.

- Зачем отдал?

- Не умирать же людям с голоду!

- А если лодка не придет? Что ж, мы так и будем тут сидеть?

- Приде-от. Куда она денется?

Однако моторная лодка появилась совсем не с той стороны, откуда ее ждали, - она шла сверху, оттуда, где в полнеба растекалось огромное облако дыма. В длинной долбленой лодке с поперечными распорками, называемой по-удэгейски батом, сидели два паренька удэгейца - один на корме, возле мотора, правил, другой, поднявшись в рост, махал кепкой.

Голованов и Коньков в сопровождении двух пестрых собак сбежали по берегу к самому приплеску.

- Что там стряслось?! - кричал Голованов.

- Дядь Фома, лесной склад горит! - ответил из лодки стоявший паренек.

- Чей склад? Боборыкина? - спросил Коньков.

- Его, - ответил сидевший за рулем.

- На тайгу огонь не перекинулся? - спросил Голованов.

- Немножко прихватило, - кричали из лодки. - С метеостанции дали сигнал. Может, самолеты прилетят.

- Ну да, прилетят самолеты - завтра об эту пору, - ворчал Голованов, ловя за нос подходившую лодку. - Не глуши мотор! - и первым прыгнул в лодку.

- Надо бы лопаты прихватить да топоры! - сказал Коньков.

- Давай, прыгай! - гаркнул Голованов. - Найдется там это добро.

Собаки, обгоняя капитана, попрыгали с разбегу в бат, потом, придерживаясь за борт, влез в лодку и Коньков.