Рассказы, сценки, наброски   ::   Хармс Даниил Иванович

– Здесь, гражданин, отдыхать не годится,– сказал милиционер. – Вы где, гражданин, живете?

– Тут,– сказал Мышин.

– Где ваша комната? – спросил милиционер.

– Он прописан в нашей квартире, а комнаты не имеет,– сказал Калугин.

– Обождите, гражданин,– сказал милиционер,– я сейчас с ним говорю. Гражданин, где вы спите?

– Тут,– сказал Мышин.

– Позвольте,– сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

– Он даже кровати не имеет и валяется на голом полу.

– Они давно на него жалуются,– сказал дворник.

– Совершенно невозможно ходить по коридору,– сказала Селизнева. – Я не могу вечно шагать через мужчину. А он нарочно ноги вытянет, да ещё руки вытянет, да ещё на спину ляжет и глядит. Я с работы усталая прихожу, мне отдых нужен.

– Присовокупляю,– сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

– Он и ночью здесь лежит. Об него в темноте все спотыкаются. Я через него одеяло свое разорвал.

Селизнева сказала:

– У него вечно из кармана какие-то гвозди вываливаются. Невозможно по коридору босой ходить, того и гляди ногу напорешь.

– Они давеча хотели его керосином пожечь,– сказал дворник.

– Мы его керосином облили,– сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

– Мы его только для страха облили, а поджечь и не собирались.

– Да я бы не позволила в своем присутствии живого человека жечь,– сказала Селизнева.

– А почему этот гражданин в коридоре лежит? – спросил вдруг милиционер.

– Здрасьте пожалуйста!– сказал Коршунов, но Калугин его перебил и сказал:

– А потому что у него нет другой жилплощади: вот в этой комнате я живу, в той – вот они, в этой – вот он, а уж Мышин тут, в коридоре живет.

– Это не годится,– сказал милиционер.– Надо, чтобы все на своей жилплощади лежали.

– А у него нет другой жилплощади, как в коридоре,– сказал Калугин.

– Вот именно,– сказал Коршунов.

– Вот он вечно тут и лежит,– сказала Селизнева.

– Это не годится,– сказал милиционер и ушел вместе с дворником.

Коршунов подскочил к Мышину.

– Что?– закричал он. – Как вам это по вкусу пришлось?

– Подождите,– сказал Калугин и, подойдя к Мышину, сказал: – Слышал, чего говорил милиционер? Вставай с полу!

– Не встану,– сказал Мышин, продолжая лежать на полу.

– Он теперь нарочно и дальше будет вечно тут лежать,– сказала Селизнева.

– Определенно,– сказал с раздражением Калугин.

И Коршунов сказал:

– Я в этом не сомневаюсь. Parfaitement!

8 ноября 1940 года

Даниил Иванович Хармс

Пьеса Шашкин (стоя посредине сцены)



У меня сбежала жена. Ну что же тут поделаешь? Все равно, коли сбежала, так уж не вернешь. Надо быть философом и мудро воспринимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот Куров этой мудростью не обладает, а я обладаю. Я в Публичной библиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всем написано.

Я всем интересуюсь, даже языками. Я знаю по-французски считать и знаю по-немецки живот. Дер маген. Вот как! Со мной даже художник Козлов дружит. Мы с ним вместе пиво пьем. А Куров что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит… тьфу! Что называется – мужик! Ведь с ним покажись в обществе: вышибут вон, да ещё и матом покроют – не ходи, мол, с мужиком, коли сам интеллигент.

Ко мне не подкопаешься. Давай графа – поговорю с графом. Давай барона – и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я такой есть.

Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю: живот – дер маген. А вот скажут мне: «Дер маген фин дель мун»,– а я уже и не знаю, чего это такое. А Куров тот и «дер маген» не знает. И ведь с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня она, видите ли, за мужчину не считает.