Букет на приеме   ::   Лаврова Ольга

– А потом тот, кому это понадобилось, поставил ее на старое место и отвернул газ?

Участковый чешет в затылке.

– Получается, преступник использовал маскировку? Что без мокрухи? Дескать, горелку залило, а я ни при чем?

– Предусмотрительный гражданин, – вступает Томин. – Для правдоподобия даже крышку опять снял. Под крышкой ведь молоко не кипятят.

– Но ни одна хозяйка не положит ее на пыльное окно вот так, изнанкой вниз. И не запустит огонь на всю катушку.

– И все это в моем доме! – крутит головой Томин. – Обойду соседей.

Кибрит опыляет порошком ручки кастрюли, затем крышку и всматривается

– Пал Палыч, вообще никаких отпечатков! Стерты.

* * *



В этом доме Томин живет со школьных лет, хотя мать упорно называет его родиной Киев, где он провел детство. Естественно, все тут так или иначе знакомы и, тычась из квартиры в квартиру, представляться Томину не надо.

– На этих днях к Петуховым не ходили посторонние? – спра­шивает он соседа по лестничной площадке. – Может быть, с телефонной станции или там мышей морить?

– Не замечал, Александр Николаевич… Я их утром видел. Спускаюсь за почтой, а они навстречу, и оба такие оживленные. Вот жизнь!..

– Петуховы? – переспрашивает женщина ниже этажом. – Старенькие неразлучники?

– Вы не слыхали у них шума?

– Мы минут десять как вошли… А что такое?

– Извините, рассказывать некогда.

– Александр Николаевич, погодите! Объясните же!..

Набегавшись впустую по лестнице, Томин заглядывает и в собственную квартиру.

– Ой, Сашко! – восклицает мать. – У нас тут ужас что, ты не представляешь!

– Представляю, мама, я уже полтора часа в доме. Дай чего-нибудь попить.

– Молока?

– С молоком гадкие ассоциации. Компота не осталось?.. Вот спасибо. Скажи, часов около трех-четырех снизу не доносились какие-нибудь необычные звуки?

– Теперь мне мерещится все на свете: и грохот, и стоны. Но я сама так грохотала сковородками…

– В честь чего?

– Да получила письмо из Киева… неважно. Что Петуховы?

– Пока гадательно. У них есть родня?

– Анну Ивановну иногда навещала сестра. Она живет где-то недалеко, в Дубровках. Зовут, кажется… да, Надежда Ивановна.

– Фамилии, случаем, не знаешь?

– Нет. Единственно знаю, что замужем не была.

– И то шерсти клок. Пошел, пока.

– Когда вернешься-то?

– Забегу утром поспать часа два.

В квартире Петуховых работа продолжается: осмотр места происшествия – мероприятие многочасовое. Томин разговаривает по телефону с отделом:

– От слова «петух», Петухова. Записал? Выясни девичью фамилию. Под той же фамилией в Дубровках проживает ее сестра, Надежда Ивановна. Надо ее разыскать. Все. – Он кладет трубку и спрашивает Кибрит, которая присела на минутку отдохнуть:

– Что, Зинаида, никаких концов?

– Во всяком случае, действовали не в одиночку, – слишком трудоемкое дело устроить такой разгром…

– Похоже, тетя Катя вернулась.

Тетя Катя, очень пожилая и тучная, живет дверь в дверь с Петуховыми. Пыхтя и отдуваясь после подъема по лестнице, она раздевает двоих внуков, приведенных из детсада. Томин начинает помогать.

– Тетя Катя, это вы сказали участковому, что Петуховых нет дома?

– Я, милок, я.

– Почему?

– Да собирались они куда-то. Не зазря же машину вызывали?

– Что за машину?

– Ну, стало быть, подтирала я в прихожей пол. Слышу, по лестнице кто-то топает… мужицким шагом. У Петуховой двери стал. А у их радио играет. Видать, он позвонился, да те не услыха­ли. Тогда стукнул три раза. И спрашивает здоровенным таким голосом: «Такси заказывали?.. А чего же, говорит, не выходите? Выходите скорей, мне стоять некогда!»

– А кто из квартиры ответил?

– Не знаю, Сашенька… Мне бы, дура, прислушаться, да город, всякое любопытство отшибает. Ну ты подумай: рядом людей чуть не убили, а мне даже рассказать нечего!

* * *



Эта единственная ниточка, потянувшаяся с места прес�