Рождественская песенка   ::   Бейтс Г

- И она так звонко и заразительно рассмеялась, что отец с матерью тоже не смогли удержаться от смеха.

Когда машина тронулась, Клара закрыла дверь и отключила звонок. Потом поднялась наверх, переоделась в халат и снова задумалась о песне, которую пытался найти молодой человек. Сев за рояль, она тихонько напела несколько мелодий.

В девять часов послышался стук в окно со стороны переулка и голос Фредди Уильямсона.

- Это кто к кому не желает ехать? - гудел он. - А ну открой окно.

Она подошла, отдернула штору и посмотрела вниз.

На тротуаре стоял Фредди Уильямсон и целился в нее шоферской перчаткой.

- Одевайся! И поживей! - крикнул он. Она открыла окно.

- Тихо, Фредди. Люди услышат.

- И пусть слышат. Кто к кому не желает ехать? Я и хочу, чтобы слышали. - Он запустил по окну перчаткой. - Все просто-напросто возмущены. Одевайся живей!

- Пожалуйста, уймись, - сказала она.

- Тогда впусти меня, - загудел он. - Надо поговорить.

- Сейчас.

Клара спустилась, отперла дверь и провела его через магазин в музыкальный класс. Он ежился, притоптывал огромными ножищами и все повторял, что на улице холодает.

- Надо было пальто надеть, - сказала она.

- Не ношу, - ответил он. - Терпеть не могу кутаться.

- Тогда не жалуйся, что замерз.

Массивный, розовый, с большими губами и блестящими, как у пуделя, глазками, Фредди грузно ходил из угла в угол, то и дело останавливаясь у камина потереть руки.

- Родительница приказала без тебя не являться, - сказал он. - И никаких разговоров.

- Не поеду, - сказала она.

- Поедешь как миленькая. А пока ты собираешься, я чего-нибудь выпью.

- Пожалуйста, если хочешь. Только я не поеду. Чего тебе налить?

- Джина, - сказал он. - Ну и занудой же ты бываешь, Кларочка.

Она молча налила ему выпивку, и Фредди Уильямсон поднял стакан.

- Извини, не хотел тебя обидеть, - сказал он. - С праздником, Кларочка!

- С праздником! - отозвалась она.

- Кларочка, лапушка, а не поцеловаться ли нам ради праздника? А? - Он неуклюже сгреб ее за плечи и чмокнул мясистыми, мокрыми, как у собаки, губами. - Голубушка моя, - гудел он. - Лапушка моя, Кларочка.

В голове у нее звучали мелодии песен, перебивая друг друга, уводя куда-то. Она грезила наяву, ей казалось, она пытается поймать что-то неуловимое, ускользающее от нее.

- Ты не заснула? - спросил Фредди Уильямсон. - Одевайся скорей и поехали.

- Нет, я сейчас упакую рождественские подарки и лягу спать.

- Да ты что, Кларочка? Живо собирайся. Тебя там ждет не дождется уйма парней.

Она отрешенно стояла посреди комнаты, думая о пылком и застенчивом молодом человеке, который не мог вспомнить песню.

- Вот сонная тетеря, - сказал Фредди Уильямсон. - Где ты витаешь? Очнись!

Неожиданно он по-мужски, грубо обхватил ее за талию, чуть не оторвав от пола, прижал к себе и влепился мокрыми губами в ее щеку.

- Давай, а? - бормотал он. - Ну сколько можно держать себя в узде? Когда-то ведь надо, а?

- Народу много собралось?

- Ну давай. Ну не жеманься.

- Как же я переоденусь, если ты не пускаешь?

- Все успеем, и то и другое, а?

- Нет, - сказала она.

- Тогда последний поцелуй. - И, сдавив ее, Фредди Уильямсон закрыл ей рот своими тяжелыми собачьими губами. - Кларочка, голубушка. Зачем держать себя в узде? Может, давай все-таки, а?

- Ну хватит, Фредди, хватит. Мне надо собраться. Налей себе еще и жди.

- Вот это разговор.

Пока она переодевалась, он пил джин и грузно топал по комнате. Она вышла к нему в черном жакете, с черно-красным шарфом на голове.

- Ух ты! - восхитился Фредди Уильямсон. - Вот это да! - И поцеловал ее еще раз, неуклюже и грубовато проведя руками по лицу, шее, волосам.

Когда они спускались вниз, кто-то тихонько постучал в стекло входной двери.

- Полиция, - сказал Фредди Уильямсон.