В любви брода нет   ::   Романова Галина Владимировна

Никого! — Лицо пожилой женщины жалобно сморщилось. — Потому и спешу с продажей квартиры. Уехать хочу к сыну на Украину. Там внучка младшая должна вот-вот замуж выйти. Хочу молодой семье деньгами помочь. Глядишь, и пригреют старуху.

На край стола ей поставили поднос с чашкой чая и крохотным блюдцем с рассыпчатым печеньем в виде розочек. Женщина неловко пододвинула стул и, расстегнув тяжелое зимнее пальто, принялась макать печенье в чай. Угощение было вкусным, и, сильно стесняясь, она попросила добавки. Девушка весело расхохоталась, подлила ей еще кипятку, сунула в чашку очередной пакетик чая, всыпала сахару и добавила пару печений. Женщина продолжала угощаться. Через пять минут она обмахнула крошки с пальто, поправила на шее платок и, отодвинув от себя поднос, проговорила:

— Вкусно. Спасибо тебе, милая. Прямо и не знаю, что сказать. Хорошая ты девушка. Очень на младшую внучку мою похожа.

— Это на ту, которая замуж собралась? — девушка лукаво улыбнулась из-под низкой пушистой челки.

— На нее…

Она хотела добавить что-то еще, но тут дверь в приемную распахнулась, и из темного коридора на дорогое ковровое покрытие приемной ступила высокая стройная женщина.

— Добрый день, — проговорила она и вежливо улыбнулась. — Заждались, Анна Степановна? Уж извините за задержку.

— Нет, нет, что вы! Какие могут быть извинения! — Анна Степановна улыбнулась владелице конторы. — Меня тут чаем потчевали, грех жаловаться.

— Ну что же, пройдемте. Поставим последнюю подпись. Дождемся клиента, он должен с минуты на минуту подъехать, и, как говорится, всего вам доброго…

Пожилая женщина поднялась и засеменила следом за Ингой Витальевной. Они скрылись за дубовой дверью, и в приемной воцарилась тишина. Какое-то время, каких-то крохотных пять минут, секретарша прислушивалась к звукам, идущим из кабинета Инги. Потом услышала характерный тяжелый стук о пол и догадливо улыбнулась. Она сноровисто смела на поднос крошки со стола, оставленные Анной Степановной, и пошла в туалет вымыть посуду. В дверях столкнулась с Михалычем, здоровенным меланхоличным малым с рыбьими глазами. Ему было чуть больше тридцати, но в конторе все звали его почему-то Михалычем, то ли из уважения к его физической силе, то ли из-за глубоких морщин, избороздивших низкий лоб.

— Здорово, вертихвостка, — угрюмо поздоровался он с девушкой. — Я не опоздал? Клиент здесь?

— Ты вовремя, Михалыч. Инга Витальевна ждет тебя уже ровно как две минуты.

— Понял, — кивнул тот нечесаной головой, в два прыжка преодолел пространство приемной и скрылся за дверью с табличкой «Директор».

Секретарша догадливо хмыкнула. Толкнула аккуратной попкой дверь, выбралась с подносом в коридор. И нарочито медленно ступая, двинулась к женскому туалету. На лице ее блуждала довольная улыбка.

Самое позднее, к завтрашнему вечеру нужно ждать очень щедрых премиальных, а ведь это только начало…



Глава 2

— Пойдем домой… — проговорила потрясающе красивая Мирошниченко, глядя на ослепшего солдата, которого проникновенно сыграл Глузский. — Пойдем домой…

И столько вселенской скорби было в ее незамысловатых словах, столько тоски и надежды, что Верочка, не выдержав, разрыдалась в полный голос.

Господи! Ну почему?! Почему только в дни великой всеобщей беды человек начинает понимать, что такое истинное счастье! Необструганная ступенька под ногами, стены, пахнувшие свежеспиленной сосной, солнце, бьющее прямо в глаза сквозь незастекленные окна, и еще человек, который рядом. Мужчина, который достоин называться любимым…

Она в десятый раз, наверное, смотрела этот фильм и всякий раз не выдерживала и давилась слезами. Сегодня был особый случай, сегодня на нее навалилась хандра, и ее уже с раннего утра душили рыдания.