Самшитовый лес. Этот синий апрель... Золотой дождь   ::   Анчаров Михаил Леонидович

Привыкнув к маске солидности, за которой скрывается разочарование в своих силах, ты постепенно превратишь взоры свои искусственно томные в естественно потухшие…"

И тогда подумал я с сочувствием к брыластенькому: "Ну хорошо. Возраст-это возраст. И у всех восемнадцати душ будут лысинки и вялые щеки, а пока им кажется, что утро это на всю жизнь. Но неужели гармония и универсальность человеческая, то есть счастливое ощущение того, что все можешь, - ведь это и есть молодость, а не кошачий рев по ночам, - неужели эта универсальность может идти только вширь, а не вглубь? Неужели Леонардо привлекал внимание лишь множественностью своих дарований?

Нет, - подумал я. - Когда Леонардо уехал во Францию из ошалевшего от грабежей Рима, то во Франции даже бороды стали носить, потому что бороду носил Леонардо, и моду эту начал сам Франциск I, великий пижон, проигравший французское Возрождение. Что мог предложить французским варварам старый флорентинец, кроме своей тоски по всеитальянской родине и кроме своей тоски о великих каналах, связывающих людей и государства, кроме своей смутной, затухающей славы? Видимо, было что-то в Леонардо, что заставляло относиться к этому старику со священным трепетом, и пенсия королевская и дарованный ему замок Клу были словно крик людской:

"Бери что нужно, но живи. Даже не делай ничего, но присутствуй. Мы же знаем, у тебя отнялась левая рука, великий левша, но присутствуй. Потому что электричество, магнитное поле вокруг тебя, притягивающее мальчишек и взрослых, говорит, что не солидность мы видим в тебе, а величие. И что биотоки, которые откроют только через пятьсот лет и о которых ты догадывался, говорят нам: "Ты - первый". А брыластенький - это просто черный, элегантный, солидный таракан. Ля кукарача".

БАЛЛАДА ОБ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ ВОЗРАСТА

Не то весна,

Не то слепая осень.

Не то сквозняк,

Не то не повезло.

Я вспомнил вдруг,

Что мне уж тридцать восемь.

Пора искать

Земное ремесло.

Пора припомнить,

Что земля поката,

Что люди спят

В постелях до зари,

Что по дворам

До самого заката

Идут в полет

Чужие сизари.

Пора грузить

Пожитки на телегу,

Пора проститься

С песенкой лихой,

Пора ночлег

Давно считать ночлегом

И хлебом - хлеб,

А песню - шелухой.

Пора Эсхила

Путать с Эмпедоклом,

Пора Джульетту

Путать с Мазина.

Мне тыща лет,

Романтика подохла,



Но нет, она

Танцует у окна.

Ведь по ночам

Ревут аккордеоны,

И джаз играет

В заревах ракет,

И по очам

Девчонок удивленных

Бредет мечта

О звездном языке.

Чтобы земля,

Как сад благословенный,

Произвела

Людей, а не скотов,

Чтоб шар земной

Помчался по вселенной,

Пугая звезды

Запахом цветов.

Я стану петь,

Ведь я же пел веками.

Не в этом дело.

Некуда спешить.

Мне только год,

Вода проточит камень,

А песню спеть -

Не кубок осушить.

И тогда я ушел из этого кафе, и мысли у меня метались, как сухая листва на ветру.

Я все думал: кто же я? Как тот брыластенький или, может быть, нет? И об ответственности художника думал.

"Нет, - подумал я, - пора делать большую приборку души. Пора выкидывать мусор.

Но только не переиграть и не выкинуть главное".

И тогда я вспомнил и соло на корнете, и легкий табак, и акварель вспомнил, и сушеную дыню, и одуванчики, и большой десант - все вспомнил. И подумал, а ведь мы же вправду выиграли войну.

"Ничего, - подумал я. - Есть еще резервы, если есть ответственность перед жизнью и перед красотой, которая в ней разлита". И тогда я понял, что все наполнено ожиданием золотого дождя.

У царя Аргоса Акрисия была дочь Даная, славившаяся своей неземной красотой.

Акрисию было предсказано, что он погибнет от руки сына Данаи.