Соловьи поэзии   ::   Мамедгулузаде Джалил

Тут я снова взял книгу и, открыв в середине, стал перели-стывать. Везде были одни стихи. Я надел очки и с большим трудом прочитал на одной из страниц полстроки, но дальше уже не мог читать и, ясное дело, ничего из прочитанного не понял.

Хозяин книги взял ее из моих рук и сказал:

- Теперь давай сядем. Сели.

- Ты в каком месте читал?

Я склонился над книгой и показал. Сын хозяина тоже вы-тянул шею.

- Братец Молла, - начал мой друг, - видимо, ты не привык читать такие книги. Вот я почитаю, а ты слушай. Итак, где ты читал?

И принялся читать. Он прочитал один бейт из какого-то стихотворения, посмотрел на меня, помолчал и сказал:

- Я могу поклясться своей честью, что ни один из извест-ных азербайджанских поэтов не создал до сих пор подобного стиха, рассчитанного на вечность!.. Браво, браво! Клянусь ва-шей жизнью, это нечто неподражаемое! Но слушай дальше...

Я тут ничего не сказал. И не сказал потому, что признайся я, что из рассчитанного на вечность стиха этого необыкновенного поэта я ничего не понял, тогда и друг мой, и сын его сочли бы меня невеждой, как это тысячу раз бывает в обществе азербай-джанцев, где прочитываются рассчитанные на вечность стихи подобных необыкновенных поэтов, а слушатели ни единого слова в них не понимают и лишь некоторые из них, то ли из тщеславия, то ли из робости, притворяются вроде меня пони-мающими и поддакивают чтецу.

Вот почему я смолчал: не хотелось показывать свое неве-жество.

Как раз я думал об этом, когда старая, бедно одетая жен-щина в головном платке, закрывавшем нижнюю часть ее лица, "несла чай. За нею пришла и ханум. Когда женщина расстави-ла стаканы и с пустым подносом в руке собралась уходить, ха-"ум сказала ей вслед:

- Зейнаб, присмотри за самоваром, чтобы он не остыл.

Похоже, что женщина эта была служанкой. Она ушла, а ханум села.

Не отрывая глаз от книги, друг мой протянул в мою сторо-ну указательный палец и принялся читать. Прочитав один -бейт, он тут же начал переводить и комментировать его.

- Это значит, что у себя в цветнике я посажу цветок "гебр" и, когда появятся душистые бутоны и распустятся, я сорву цве-ток и отнесу в дар моей прекрасной возлюбленной. Соль в том, что слово "гебр" при различном чтении дает совершенно раз-личные понятия. В одном случае оно будет означать лепесток лука, в другом же случае - кончик верблюжьего хвоста. А тут означает душистый цветок!.. Теперь слушайте дальше.

И он прочитал газель, из которой никто из нас ровным сче-том ничего не понял. Потом прочитал еще газель, после чего ханум зевнула и встала. А сын их почему-то улыбался. Мне очень хотелось знать, чему он улыбается, но спросить было неудобно.

Папаша, горячий любитель газелей, снова уткнулся в книгу и по-прежнему, протянув в мою сторону указательный па-лец, принялся с воодушевлением читать дальше. Прочитав бейт, в котором только в первой строке пять раз повторялся в различных сочетаниях звук "дж", он восхищенно воскликнул:

- Пах-пах-пах! Какая красота! Чудеса творит злодей! Ты обрати внимание на его искусство: какие глубокие мысли пере-даны обыгрыванием одной только буквы "дж"! Пах-пах-пах! Чудо, чудо поэзии!..

Мой друг был так увлечен и говорил с таким возбуждением, что брызги слюны его разлетались вокруг, попадая в стаканы и блюдца.

Ханум, продолжая зевать, повернулась уходить и только сказала:

- Как жаль, что ничего не понятно... Ее поддержал и сын.

- Ив самом деле, отец, ты даешь за эту книгу уйму денег, так хоть бы объяснил нам, что там написано и что хочет ска-зать автор.

И я открыл было рот, чтобы присоединиться к матери и сы-ну, но хозяин дома, не дав мне заговорить, спросил:

- Как ты находишь Эльдаи, братец Молла? Какие чудеса творит, а?

Мне опять стало стыдно, и я мог только сказать:

- О да!..