Срочно требуются седые человеческие волосы   ::   Нагибин Юрий

В кабинете начальника говорит по телефону огромный, старый, но не дряхлый человек с массивным лицом и большими, усеянными гречкой руками.

- Что поделать, - говорит он низким, густым голосом, - у дублера повысилось давление. Да, сорвано... Буду нести ответственность за все. Мне не привыкать.

В кабинет вошел Гущин, он слышал последние слова своего начальника.

- Шеф, - сказал он, - погодите отменять испытания. Я полечу.

- Вы с ума сошли!.. Нет, это не вам. Я перезвоню. - Он бросил трубку на рычажок.

- Я в полном порядке, - сказал Гущин. - Дайте мне "добро", шеф.

- А пример Булдакова вас, мягко говоря, не настораживает?

- Нет, тут что-то не то... Я знаю: о мертвых надо говорить хорошее или молчать, но Булдаков что-то напортачил.

- Не много ли вы на себя берете?

- Ручаюсь за успех. У меня есть допуск к полетам. Я же бывший военный летчик.

- А если неудача?

- Дам подписку...

- Я не о том. Булдаков был мастером своего дела.

- Вы разве забыли, шеф, я мастер парашютного спорта.

- Я не о том. Мне непонятно, что вами движет. Конечно, неплохо было бы доложить о выполнении правительственного задания, но я лучше выйду в отставку, чем сделаю это ценою риска.

- Риск есть во всем, шеф, даже в езде на мотоцикле.

- Здесь он несколько выше.

- Как сказать! Мы сбросили двадцать кукол - и все было нормально. Я буду двадцать первой - хороша сумма - очко!

- Мне не нравится ваша веселость. Она неестественна... Послушайте, Гущин, как ваша семейная жизнь?

- Она касается только меня, шеф, - Гущин перестал улыбаться. - Не превышайте своих полномочий.

- А вы не учите меня! - сказал тот ворчливо. - Я вам в отцы гожусь. И спрашиваю не из пустого любопытства, я должен знать, кого посылаю.

- Давайте я заполню анкету, репрессиям не подвергался, на оккупированной территории не был, над оккупированной бывал не раз, в оппозиции не участвовал, родственников за границей не имею, взысканиям не подвергался. Самая лучшая анкета - сплошное отрицание.

- Продолжайте, - как-то очень серьезно сказал шеф. - Ближайшие родственники?

- Вы их знаете: жена Мария Васильевна тридцати девяти лет, домашняя хозяйка, дочь Евгения семнадцати лет, школьница, проживает по моему адресу.

- Какие у вас отношения с женой?

- Оставьте мою жену в покое! Прекрасные отношения, дай бог вам! Я самый счастливый муж на свете. Довольно с вас?

- Нет! - старик ударил по столу кулаком. - Откроем карты: мне нужен испытатель, а не самоубийца!

Гущин мертвенно побледнел, и в какой-то миг показалось, что он бросится на своего шефа. Но вместо этого он вдруг рассмеялся.

- Ваша хваленая принципиальность начисто изменила вам, шеф. Вы едва ли найдете человека, которому так хотелось бы уцелеть и так нужно уцелеть, как мне.

- Я не понимаю иносказаний, но ваш смех звучит убедительно. Вы хотите жить. Что ж, даю вам добро.

- Спасибо, шеф, - растроганно сказал Гущин. - Вы не представляете, как я вам обязан!

- Но зато я знаю, как буду обязан вам, - пробурчал шеф. - Идите на медицинский осмотр...

...Взлетная дорожка аэродрома. К самолету приближается грузовик. В кузове лежит набоку нечто диковинное, напоминающее пленного марсианина: человек в скафандре, белом круглом шлеме, намертво соединенным с металлическим креслом.

Грузовик остановился возле самолета. К нему подвозят специальный подъемник, пленного марсианина опутывают тросами и загружают в кабину самолета. За прозрачной маской из искусственного стекла пилоту улыбнулись спокойные глаза Гущина.

Кресло зафиксировали в нужном положении. Гущин опробовал рычаги. Дан старт, и самолет резко набрал высоту...

...Начальник Гущина, несколько крупных чинов ВВС и другие причастные к испытанию лица наблюдают за полетом из круглой застекленной комнаты, где находится пульт управления.

- Приготовиться! - звучит команда.