Срочно требуются седые человеческие волосы   ::   Нагибин Юрий

- Внимание!

- Пошел!

И почти сразу:

- Отставить!

Ибо самолет, упустив какие-то мгновения, проскочил поле, и сейчас под ним лес. Новый заход.

- Приготовиться!

- Внимание!

- Пошел!

И опять ничего не происходит - самолет снова "потерял" поле.

- Пилот волнуется, - проворчал шеф.

- Пилот ли?... - сказал кто-то скептически.

Шеф зверем глянул на говорившего...

...Кабина самолета.

- Возьми себя в руки, - говорит Гущин пилоту. Самолет выходит на поле.

- Приготовиться! - подает команду пилот.

- Внимание!

- Пошел!

В тот же миг Гущин резким движением вышибает клинья, закрепляющие кресло, то есть "выстреливает" собой.

...Снизу видно, как над самолетом возникло темное тело, затем распалось надвое: это отделилось кресло, и начался "каскад" - заработала система из нескольких парашютов.

Ближе к земле парашютиста подхватил ветер и понес в сторону леса.

Из гаража выехала санитарная машина с зловещим красным крестом. В нее забрались санитары.

Умело действуя стропами, парашютист препятствует сносу в опасную зону и, наконец, вовсе осиливает ветер...

...Гущин приближается к земле. Он видел ее под собой: огромную, светлую, манящую, с лесами, реками, пашнями, дорогами, садами, крышами и широко распахнул руки, словно желая ее обнять...

...Через несколько минут Гущин доложил шефу: "Задание выполнено". Старый, грузный, мрачный и властный человек молча обнял Гущина

- Не стоит благодарности, шеф, - смеясь сказал тот. - Я поступил как эгоист. Мне просто нужна была маленькая проверка.

...Почтовое отделение. Гущин протягивает в окошко телеграфный бланк.

Девушка-телеграфистка прочла, шевеля губами: "Требуются ли еще седые человеческие волосы?" Удивленно подозрительно посмотрела на Гущина, почему-то вздохнула и стала пересчитывать слова...

Гущин вышел из почтового отделения. В черной "Чайке" его поджидал шеф.

- Ну, теперь куда? - ворчливо спросил он.

- Как поется в песне: "Куда глаза глядят", - весело отозвался Гущин.

- В "Арагви", - сказал шеф водителю.

...Утро. Спешат на работу люди. Со своим неизменным портфелем под мышкой идет Гущин. Заходит на почту.

Он подошел к окошечку, где выдают корреспонденцию до востребования.

- Гущин, - назвал он себя, протянув паспорт.

Он получил его назад вместе с телеграммой: "Да, да, да. Очень, очень срочно. Наташа"...

Домой Гущин вернулся очень поздно с каким-то свертком. Поймав удивленный взгляд жены, он сказал спокойно:

- Я уезжаю.

- Опять командировка?

- Ты не поняла меня. Я совсем уезжаю.

Она опустилась на стул, словно подогнулись ноги, нашарила в фартуке сигареты, жадно закурила.

- Как все это понять?

- Я уезжаю в Ленинград. Навсегда.

- Ну что я говорила! - вскричала она с каким-то странным торжеством. Я сразу почуяла, откуда ветер дует.

- Да, ты очень проницательна, - бесстрастно сказал он.

- А зачем ты мне врал? - это прозвучало по-детски.

Гущин усмехнулся.

Она вдруг сникла, погас стеклянный блеск глаз, - случившееся наконец-то дошло до ее сознания.

- Уезжай, - сказала она устало. - Ты вправе это сделать... Когда ты едешь?

- Лечу. Завтра утром.

- А как же работа? - спросила она, словно это имело значение.

- Все сделано. Мне пошли навстречу. Я буду тебе помогать, независимо...

- Не надо об этом, Сережа, я знаю.

Их разговор прервало появление вернувшейся из похода дочери. Она вошла в пластиковых брюках и в ковбойке с закатанными рукавами, загорелая до черноты, с облупившимся носом и обветренными щеками.

- Привет, дорогие предки!

- Женя, папа нас оставляет, - сказала Мария Васильевна.

В красивых глазах Жени вспыхнул доброжелательный интерес к отцу, наконец-то решившемуся на поступок.

- Давно пора! - сказала она искренне. - Ты оставь мне свой новый адрес, папа, я когда-нибудь загляну к тебе на огонек... На ванну никто не претендует? - и Женя вышла из комнаты.