Там, вдали   ::   Шукшин Василий

-- Отойдемте в сторонку, -- вежливо сказал он.

Ольга не удивилась, улыбнулась ему, как знакомому, только улыбка у нее вышла опять насмешливая, как будто хотела сказать: "Знала, что подойдешь, вот и подошел".

-- Зачем?

-- Мне надо сказать пару слов... -- у Петра от волнения перехватило горло. Он замолчал и уставился на Ольгу.

Ольга негромко засмеялась. Засмеялись и те, кто стоял близко. У Ивлева от стыда, от любви и злости свело затылок. Он тоже улыбнулся и, сам не понимая, что делает, вернее, понимая, что делает глупо, взял женщину за руку и хотел отвести в сторону. Ольга оттолкнула его... И тут -- как из-под земли вырос -- появился чернявый парень, броско краси-вый тонкой южной красотой.

-- Одну минуту, -- сказал он с акцентом. -- В чем дело?

Ольга с любопытством смотрела на Ивлева.

Чернявый ловко оттер Петра в сторону, взял за локоть и, немножко рисуясь, проговорил:

-- Здесь вам делать нечего, молодой человек.

В глазах Ивлева стояла Ольга -- смотрела на него. Теперь он запомнил ее лицо -- красивое, сытое, очень спокойное. С каким любопытством она смотрела!.. Впрочем, она показалась усталой.

-- Вы меня поняли?

-- Нет.

Чернявый смело улыбнулся.

-- Объяснить?

-- Объясни.

Чернявый оглянулся для пущей важности, взял Ивлева за грудки, встряхнул.

-- Я говорю: уйти надо.

Петр хотел оторвать от себя руку чернявого, но она точ-но приросла -парень был цепкий.

-- Отпусти, -- сказал Ивлев, -- не надо... А то ударю.

-- О? -- парень сильно рванул его на себя, отпустил и дал пинка под зад. -- Чтоб я тебя больше здесь не видел!

Драться не хотелось -- злости не было. В глазах стояла на-смешливая, умная, красивая Ольга, и было все равно: драться -- драться, обнять чернявого -- обнял бы... Душа ликовала. Почему-то именно в этот момент, совсем неподхо-дящий, он поверил: пришла любовь.

Он взял чернявого за руку:

-- Отойдем подальше, я тебе все объясню.

Отошли.

Чернявый, ни слова не говоря, больно ткнул Петра в грудь. Тот, не разворачиваясь, дал ему снизу в челюсть. Дра-лись без азарта... Чернявый пытался боксировать, но не умел, прыгал, делал обманные движения и схватывал по лбу гораздо чаще. Их разняли. Чернявый успел разорвать Петру новую рубаху до пупа и разбил в кровь губы. Зато у са-мого надолго зажмурился левый глаз.

Ивлев, как только их растащили, ушел домой, умылся, надел другую рубаху... И опять пошел к клубу. Опять подо-шел к Ольге.

-- Меня Петром зовут, -- сказал он. -- А вас как?

У Ольги азартно заблестели глаза. Ей нравилось безрас-судное упрямство парня. Петр сам не ждал от себя такой на-храпистости. Все в нем ликовало; вся нерастраченная горя-чая сила двадцати четырех прожитых весен выплеснулась из груди, ударила в голову. Он ошалел.

-- Отойдемте на минутку...

-- Мне здесь хорошо.

-- На минуту... Чего вы? -- Ивлев улыбнулся разбитыми губами. Он не знал, что он сказал бы, если бы она отошла. Все было не важно. Хотелось смотреть и смотреть на Ольгу. -- Боишься, что ли?

-- Ты сам-то не боишься?

-- Нет.

-- А тебе не кажется, что ты нахал?

-- Нет, что ты!

-- А мне кажется.

-- Перестань... Никогда я нахальным не был.

Тут опять подскочил чернявый.

Ольга отошла от них.

-- Я провожу ее сегодня домой, -- заявил Петр. -- По-нял? Не смотри на меня так, а то другой глаз закрою.

Чернявый задохнулся от возмущения. Некоторое время молчал.

-- Ты что? -- спросил он.

-- Ничего. Иди за мной, -- Ивлев пошел за клуб -- от све-та. Чернявый -- за ним.

"Посмотрим", -- зло, упорно думал Петр. Его взбесило упрямство Ольги.

Он слышал, что сзади, с чернявым вместе, идут еще двое.

Шли долго -- подальше от людей. Петр шагал не разби-рая дороги. Он понимал, что трое могут всыпать ему, но остановить его это не могло -- Ольга стояла в глазах.

Перелезли через прясло в чей-то огород. Зашуршала под ногами картофельная ботва.