Той победной весной (Из дневника лейтенанта Гиясзаде)   ::   Аббасзаде Гусейн

Наше появление в доме, как видно, очень встревожило хозяйку, но она старалась не показывать виду, что обеспокоена, заверила нас, что сделает все, чтобы мы могли хорошо отдохнуть, и торопливо принялась собирать разбросанные по полу детские игрушки. Это была видная, красивая женщина лет тридцати пяти с немного увядшим лицом, с тенями под большими карими глазами, с рассыпавшимися по плечам шелковистыми волосами. Иногда она поднимала голову, смотрела на нас, но чувствовалось, что все существо ее в соседней комнате, откуда иногда слышались приглушенные детские голоса и возня. Минут через пять там раздался плач. Женщина побежала туда. Мы немного поболтали о том о сем, затем достали из вещмешка, который шофер принес из машины, хлеб, тушенку и перекусили.

Время шло. Усталость брала свое. Чикилдин поинтересовался у хозяйки, где нам можно переночевать. Женщина постелила в гостиной ковер, принесла несколько матрацев, перин, разложила их на ковре. Мы поблагодарили ее, и она снова ушла к детям.

Майор и водитель, как только легли на свои места, так тут же и уснули. А мне не спалось. Каким бы ни был усталым, я долго не мог уснуть в чужом доме, вертелся с боку на бок, думал, фантазировал, и нередко так продолжалось до утра.

Последние дни мне часто снилась мама, которая проводила на фронт троих сыновей и теперь жила с сестрой в Баку. Я никак не мог забыть ее ласкового лица. И сейчас, в чужой стране, в этом чужом доме, я снова вспоминал ее, вспоминал, с какой заботливостью стелила мне постель она.

Было уже далеко за полночь. Стояла глубокая тишина. И вдруг в соседней комнате что-то тяжело грохнулось об пол. Мы все трое вскочили на ноги, схватились за оружие.

Постучали в дверь соседней комнаты. Никто не ответил. Мы приоткрыли дверь и вошли. Хозяйка держала на руках мальчишку. Он плакал. Видно, упал, сонный, с кровати и сильно ушибся. Проснулись и другие дети - девочка и мальчик лет пяти. Съежившись, они сидели на голых пружинных матрацах своих кроваток и испуганно таращились на нас - чужих дядей в чужой для них форме.

Я удивился: "А где же их постели?" И в этот момент майор, словно поняв, о чем я думаю, спросил:

- Гасан, ты обратил внимание, на чем спят ребята?

Мы тут же вернулись к себе и посмотрели на свои перины. Да, сомнений не оставалось - вечером хозяйка, из-за того что других у нее не было, постелила нам постели детей.

- Побоялась, что рассердимся,- нашел я объяснение тому, что сделала хозяйка.

Майор сгреб в охапку свой матрац и перину, отнес в соседнюю комнату, сложил на одну из кроватей.

- Нам это совсем ни к чему. Люди военные, можем и на голом полу переспать.

Мы с шофером последовали его примеру.

- Постелите детям. Пусть спят как всегда,- сказал женщине майор.- У них вон глаза слипаются.

То,  как мы поступили, удивило  и тронуло хозяйку.

Опустив мальчика на пол, она вытерла набежавшие слезы, два раза повторила "данке", "данке" и поклонилась.

Мы вернулись в гостиную.

- Ну, а теперь давайте спать по-фронтовому,- сказал майор, подкладывая под голову полевую сумку и накрываясь шинелью.- Для солдата нет одеяла надежней шинели.

Утром я проснулся раньше всех, умылся и вышел на террасу. Дождь, ливший всю ночь, прекратился. Воздух был напоен запахами садовых цветов. По небу плыли белые облака. Я спустился во двор, закурил папиросу, затянулся. Тут из погреба послышался шорох. Через некоторое время в его дверях показалась хозяйка с охапкой дров на руках. Увидев меня, она приветливо поздоровалась! Сейчас она совсем не была похожа на ту испуганную нашим поздним визитом женщину.

- Лейтенант, вы что так рано проснулись? Неудобно было спать? - С этими словами во двор вышел Чикилдин. Наклоняясь и разгибаясь, он стал делать зарядку.

Утренняя свежесть давала о себе знать. Я застегнул ворот кителя.