Ворон - Тень Заратустры   ::   Вересов Дмитрий

Толи изъяснялся Никита по-английски недостаточно бегло, то ли лексики не хватало, чтобы адекватно выразить мысль... То ли скины были тупыми и пьяными.

Однако сидеть за столом в шапках, как говорила их домработница Клава, означает для русского человека одно - в шапках за столом сидят только басурмане.

А теперь вот еще и бритоголовые педики, что, по всей видимости, одно и то же!

- Пидорасы вы, вот вы кто, - по-русски говорил Никита англичанам.

А те скалились и гоготали, ничего не понимая.

А потом, на выходе из клуба, кто-то дал ему по голове...

Врезали чем-то тяжелым. Он не сразу потерял сознание и помнил, как его засовывали в багажник автомашины.

А потом, как это бывает в детских кошмарных снах, - хочешь закричать, а язык тебя не слушается, и хочешь побежать, а ноги и не бегут!..

* * *

Кто-то вошел.

Кто-то тихо так вошел, почти неслышно, но Никита почувствовал.

- Уже не спим? Уже проснулись и притворяемся, мистер Захаржевский! чисто, с легчайшим прибалтийским акцентом произнес по-русски чей-то молодой голос.

Никита поморщился, изображая естественную реакцию напрасно потревоженного во время отдыха человека.

- Не спим! - радуясь своей правоте, заключил голос.

- Вы кто? - спросил Никита, размыкая глаза.

Над ним склонился один из давешних педиков. Только теперь на нем была не камуфляжная куртка с заклепками и молниями, а белый больничный халат поверх добротного костюма и белая крахмальная сорочка, подвязанная модным галстуком.

- А где второй пидорас? - спросил вдруг Никита...

- А второй, как вы изволите выразиться, пидорас, уважаемый мистер Захаржевский, его имя, кстати - мистер Джон Дервиш... Оно вам ничего не говорит? - Педик внимательно посмотрел на Никиту.

- А вас как зовут? - спросил Никита.

- Пардон, забыл представиться. Меня зовут мистер Роберт.

- Роберт - это имя или фамилия? - спросил Никита.

- Просто Роберт, - настойчиво повторил "скинхед".

Никита отвел от визитера глаза и уставился в потолок.

- Кто вы и зачем меня сюда привезли? - спросил он устало.

- Всему свое время, мистер Захаржевский, всему свой час, а пока поднимайтесь, вас ждет горячая ванна, бритвенный прибор, легкий континентальный завтрак и процедурная медсестра...

- А медсестра зачем? - поинтересовался Никита.

- Вы больны, уважаемый мистер Захаржевский, у вас серьезные проблемы со здоровьем, и вам необходимы процедуры, которые назначил вам врач.

- Я не болен, и мне ничего не назначали, - возразил Никита.

- Не надо спорить, тем более что вы не просто не правы, но ваша неправота усиливается отсутствием у вас какого-либо права возражать. Здесь никого не интересует ваше мнение, больны вы или здоровы, здесь все решаем мы...

- Я в сумасшедшем доме? - поинтересовался Никита.

- Хуже, - ответил первый. - Вы в доме милейшего мистера Лермана, практически у себя дома, мистер Захаржевский...

К медицинским сестрам Никита был, мягко говоря, индифферентен.

Но даже если бы на нем и висел не смытый к сорока трем годам грех подростковых вожделений, питаемых когда-то к школьной фельдшерице, то при виде местного медперсонала любым трепетным воспоминаниям тут же пришел бы конец. В сестрице были все сто девяносто сантиметров роста, и на белоснежном крахмале форменного халата, в том месте, где у женщин бывает грудь, у нее был приколот бадж, удостоверявший, что она - "нерс" и что кличут ее Ингой.

- А вы случайно не служили под началом штандартенфюрера Менгеле? поинтересовался Никита, уставившись на массивную, в пол-лица челюсть и руки, крупные, как у фламандского дровосека.

- Нет, не служила, - ответила фройляйн Инга, сдирая пластиковую обертку с разового шприца.

- Что будете колоть? - поинтересовался Никита.

- Что доктор прописал, - деловито отвечала мед-сестрица, надламывая острую стеклянную горловинку большой ампулы и наполняя шприц.