Водители   ::   Рыбаков Анатолий

Канунников был директором-профессионалом. Заведование чем-нибудь стало его специальностью. Был он и председателем правления деревообделочной артели, и заместителем председателя райисполкома, заведовал горкомхозом, директорствовал на крахмало-паточном и ликеро-водочном заводах, работал в аппарате облисполкома. В конце концов он, по местному выражению, "присох" в Автотресте.

Он был неглуп, изворотлив, успел кое-чего нахвататься, "хотя и не специалист, но опытный хозяйственник". К тому же он был "свой", "здешний", "на наших глазах вырос". Почему-то все были уверены, что он, Канунников, "дело вытянет".

Руководители, подобные Канунникову, забывают свою первую профессию и не приобрета-ют никакой другой. Их девиз краток: "Начальство должно быть довольно". В случае же "чего-нибудь" начальство должно быть убеждено, что виноваты не они, а кто-то другой. Если же сва-лить свои ошибки на кого-то другого не удается, они разводят руками, сокрушенно вздыхают: "Конь о четырех ногах, и тот спотыкается". Этот конь хоть и спотыкается, но всегда их вывозит.

Канунников понимал, что, не давая машин Стройтресту и Тракторсбыту, Поляков ставит себя под удар, но закон на его стороне, возить в долг запрещено. Достанется же ему, Кануннико-ву: он ни слова не сказал о задолженности и тем самым ввел всех в заблуждение.

Нужно выкручиваться. Он снова поднял трубку и попросил соединить с управляющим Стройтрестом Грифцовым.

- Грифцов! Здорово, друг! Извини, что беспокою... Ну раз ничего, то ладно. Почему я не сплю? Да вот сижу, все о вчерашнем заседании думаю.

Он сочувственно почмокал губами:

- Вот так и живем. Хорош, хорош, а случись что - все на тебя навалятся. Хотел я сказануть, да зачем масло в огонь подливать? Привык, говоришь? Хе-хе... Это верно, нам не привыкать, за битого двух небитых дают.- Лицо его расплылось в добродушной улыбке, потом вдруг стало озабоченным.- Да, слушай, Грифцов! Ведь ты и меня в дурацкое положение поставил. Ей-богу. Деньги-то ты не платишь. Знаешь, сколько за тобой? Правильно, сто восемнадцать тысяч. Вот и получается: не могу я тебе машин выделить, не имею права. Верно, на облисполкоме я молчал, но сидел как на горячих углях. Думаю: откажусь дать машины - еще больше тебя колотить начнут, соглашусь - меня министерство стукнет за то, что должникам вожу. Думал, думал и решил: о задолженности не говорить, выручить тебя, а потом столковаться с тобой - ты мне немного деньжонок подбросишь, и все будет в порядке. Сегодня я тебя выручил, завтра - ты меня. Денег нет? Надо найти. Ты войди в мое положение: мой главбух в министерство такую петицию накатает... Ничего не можешь поделать... Гм... Тогда извини, машин я тоже не могу дать.

Потом он с сердитым видом, нервно крутя в руке карандаш, слушал длинную тираду Грифцова.

Грифцов уверял, что на расчетном счете денег у него нет. Дней через пять, возможно, он рассчитается. Канунников не даст машин? Об этом следовало заявить на исполкоме.

- В общем, ясно,- перебил его Канунников,- за то, что я тебя выручил, ты меня теперь под монастырь подводишь, спасибо.

Да нет, Грифцов вовсе не хочет подводить его, но денег-то нет. Канунникову следовало сказать на исполкоме о задолженности: семь бед - один ответ. Исполком бы увидел, в каких условиях он, Грифцов, работает.

Но Канунников твердил одно: за доброе отношение ему платят черной неблагодарностью, вместо того чтобы найти выход, его делают козлом отпущения. Он говорил, говорил, пока не вырвал у Грифцова обещания связаться с управляющим банком и сделать все возможное.

Через полчаса Грифцов позвонил. Завтра автобазе переведут семьдесят тысяч в счет задолженности. Он делает это ради их добрых отношений, но наживает новые неприятности: будет грандиозный скандал с поставщиками.