Взломщик, который цитировал Киплинга   ::   Блок Лоуренс

Я не знал, какая она из себя, поэтому дал волю воображению, представив себе что-то вроде полненькой Эдит Баркер.

– О!.. – неожиданно сообразил я. – Наверное, ты мне это неспроста говоришь?..

– Ну ясно, что разговор не случайный, Берни.

– Я этим больше не занимаюсь, Рэй.

– Просто я думал, что между делом тебе может попасться подходящая шуба, понимаешь? Мы ведь с тобой давно знакомы, через многое вместе прошли, и...

– Я уже не ворую, Рэй.

– Я не рассчитывал, что ты сделаешь это даром. Договоримся.

– Я больше не занимаюсь воровством, Рэй.

– Ври больше, Берни!

– Я уже не так молод, как был когда-то. Положим, ты всегда старше, чем был раньше, но в последнее время я как-то особенно стал это ощущать. Когда ты молод, тебе ничего не страшно. Когда стареешь, то боишься всего. Я не хочу снова попасть в тюрьму, Рэй. Мне там не понравилось.

– Да теперь тюрьмы похожи на санатории!

– Тогда в последние несколько лет они здорово изменились, потому что, честно говоря, я к ним никогда не питал пристрастия. В метро встречаешь людей посимпатичнее, чем там.

– Такой парень, как ты, мог бы получить чистую работенку в тюремной библиотеке.

– Однако на ночь тебя все-таки запирают.

– Ты, конечно же, говоришь чистую правду, верно?

– Верно.

– Сколько времени я уже здесь? И за это время в магазин не вошел ни один посетитель.

– Может быть, их отпугивает твоя форма?

– А может быть, дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Сколько времени ты этим занимаешься, Берни? Шесть месяцев?

– Почти семь.

– Держу пари, ты даже на арендную плату не зарабатываешь.

– У меня все в порядке. – Я положил закладку в «Три солдата», закрыл книгу, поставил ее на полку за прилавком. – Например, сегодня перед твоим приходом я заработал сорок долларов только на одном посетителе, и, уверяю тебя, это было проще, чем воровать.

– Не верю своим ушам. Ведь ты, парень, двадцать тысяч долларов в полтора часа заколачивал, если все шло нормально!

– А если нет, то попадал в тюрьму.

– Сорок баксов! Представляю, сколько ради них пришлось покувыркаться!

– Между тем, что заработано честно, и тем, что украдено, есть разница.

– Да. И она составляет около девятнадцати тысяч девятисот шестидесяти долларов. Здесь же ты получаешь центы, Берни. Давай говорить начистоту. Жить на них невозможно.

– Так много я никогда не крал, Рэй. И никогда не жил шикарно. У меня маленькая квартирка в западной части города, по ночным клубам я не шатаюсь, стираю сам в подвале. В магазине все идет как надо. Давай-ка помоги мне.

Он помог мне втащить столик, на котором лежали уцененные книги, с тротуара в магазин. И заметил:

– Только поглядите-ка! Полицейский и вор-взломщик – вместе занимаются полезным физическим трудом. Фотографию сделать надо. И много ты на этом заработаешь? Сорок центов – одна книга. Три – за доллар. И на это ты одеваешься и обуваешься, да?

– Я с умом покупаю.

– Слушай, Берни. Если по какой-то причине ты не хочешь помочь мне с шубой...

– И это полицейские! – вздохнул я.

– Что – полицейские?

– Человек хочет исправиться, а в это отказываются поверить. Ведь до хрипоты же мне доказывали, что надо жить честно.

– Когда, черт возьми, я тебе говорил, что надо жить честно? Ты первоклассный вор-взломщик. Зачем же я буду советовать тебе меняться?

Он прекратил разговор на эту тему, а я сложил в пакет детективы в твердой обложке и стал закрывать магазин. Он рассказывал мне тем временем о своем напарнике, красавце и краснобае, страстном любителе лошадей и скачек, имеющем также некоторое пристрастие к наркотикам.

– Он только и делал, что проигрывал, – пожаловался мне Рэй, – до самой последней недели, когда он словно рентгеном этих пони стал просвечивать.