Желтые короли (Записки нью-ёркского таксиста)   ::   Лобас Владимир

Это машины моих соседей, таких же, как я, эмигрантов из России; значит, им пришлось работать до глубокий ночи, и они вернулись домой еще позже, чем я... 2.

В нашем доме, а вернее, в огромном, построенном городскими властями жилом комплексе, образованном шестью корпусами, поставленными на границе с черным районом, живет много, чуть ли не половина "русских". Их привлекает и близость океана, и близость колонии земляков на Брайтон-Бич, и, конечно же, условия контракта: за отличные, комфортабельные квартиры мы платим вдвое меньше, чем жильцы окрестных частных домов. Мы живем в раю бедняков.

Разумеется, не все желающие могут попасть в рай; поселиться в нашем комплексе имеет право лишь семья с определенным доходом: не выше и не ниже установленных пределов. Если доход жильца повысится, то повысится и квартплата, а потому мы обязаны ежегодно подавать властям особую, заверенную нотариусом декларацию о своем финансовом положении...

Очутившись в чужой стране, еще не научившись связать на чужом языке и двух слов, "русские"5 сразу же разобрались в самой сути американских порядков. Они поняли, что предоставляемые здесь блага -реальны, а запреты -- условны. Что шкала доходов -- условность. Если, записываясь в очередь на квартиру, указать в анкете не сумму своих доходов, а разрешенную шкалой цифру, все будет хорошо. Эту цифру никто не проверяет. И ежегодную декларацию, тем паче, не проверяют. Да и сам принцип очереди, в которой нужно ждать и два, и три года, есть ни что иное, как иносказание, деликатный намек. Умным, понимающим что почем и умеющим быть благодарными людям чиновники предоставляют жилье без очереди. Для наших это было так просто, так естественно, ибо когда и какой еврей в Советском Союзе вселяется в квартиру без взятки?! И еще кое-кто из моих земляков, из тех, кто побойчей, посмекалистей, успел сообразить, что, получив от города квартиру, совсем не обязательно в нее перебираться. Живи там, где жил, покупай в Лонг-Айленде дом, а дешевую квартирку, накинув цену, можно сдать от себя менее расторопному эмигранту, -- это бизнес! И потекли "русские" в наши дома, вызывая к себе неприязнь старожилов...

Дети наших эмигрантов, с удивлением замечаю я, стесняются языка своих родителей: мой шестилетний приятель дергает за юбку мамашу, разговорившуюся со мной в лифте: "Мама, перестань! Как тебе не стыдно..." Прискакав на детскую площадку, он уселся на лавочку, оглядел исподлобья рой галдящих сверстниц и сказал со вздохом:

-- Я люблю девочек...

-- Почему же ты с ними не играешь?

-- Они говорят: "Ты русский, ты плохой..."

-- Какие невоспитанные!.. Хочешь мороженного?

-- А оно кошерное?

-- А что это значит?

-- Кошерное -- значит очень вкусное. Увидел у киоска размалеванную старуху и заподхалимничал, заулыбался.

-- Тебе нравится эта тетя?

-- Она богатая...

-- А почему тебе нравится -- богатая?

-- Богатая -- значит очень умная.

Этот мальчик не задавал вопросов. Он знал все ответы на все вопросы. Он был сыном единственного из моих знакомых, который вскоре стал миллионером...

В этом бруклинском раю я прожил какой-то странной, призрачной жизнью около трех лет. Каждый день я покупал русскую газету. Книги, которые я читал, были изданы на Западе, но -- на русском языке. Мы покупали в русских магазинах выпеченный по русскому рецепту хлеб, русские сушеные грибы, русскую ветчину и русскую минеральную воду.