Жёлтые короли. Записки нью-ёркского таксиста   ::   Лобас Владимир

Через пять лет банковские займы будут погашены, и Миша, не ударив палец о палец, утроит вложенный капитал: станет владельцем полностью выплаченного медальона… Чем плохой бизнес?

– А кто говорит, что плохой?! – откликнулся Миша и поинтересовался, сколько денег нужно вложить, чтобы купить два медальона…

– Тридцать шесть тысяч, – назвал я самую низкую цифру брокера из Южного Бронкса.

– Гит! – кивнул Миша и поинтересовался еще одной подробностью: какую часть этих денег должен дать он и какую даю я…

К неприятному этому вопросу я был, разумеется, вполне готов. Моя доля вложений составит ровно пятьдесят процентов, но – в виде восемнадцати чеков по тысяче долларов каждый, которые Миша будет ежемесячно депонировать на свой счет… Ничего больше добавить я не мог; черед говорить был Мишин, и он сказал:

– Если я даю деньги, а ты – чеки без покрытия, то, Володя, это – не называется бизнесом…

Я молчал; глупо было ожидать иного ответа – от лавочника.

– Будет лучше, по-моему, купить вместо двух такси одно, – уже откровенно куражился надо мной торгаш: – Как ты считаешь?

– Тебе виднее, – сказал я, – Покупай одно…

– Володя, ты не хочешь понять, о чем я с тобой говорю, – не унимался Миша. – Меня лично такси не интересует. Как ты смотришь на то, чтобы мы купили один медальон – для тебя?..

Только теперь я смекнул, куда он гнет:

– Какие же ты возьмешь с меня проценты?

Самодовольное лицо помрачнело:

– А зачем мне твои проценты?..

– Какая же тебе выгода одалживать мне деньги?

– Выгода? – обиделся этот торгаш. – Очень большая! Если мне хорошо, так я хочу, чтоб и тебе было хорошо – вот моя выгода…

Чего угодно я ожидал – и грубого отказа, и ростовщической ловушки, и только не оставил за лавочником права на поступок, которого мне самому покамест не довелось совершить… И потому, скомкав слова благодарности, которых Миша действительно ждал от меня, я стал распространяться о гарантиях-о заверенном у нотариуса по всем правилам долговом обязательстве, в котором черным по белому…

– Володя, если ты захочешь украсть мои деньги, – перебил меня Миша, – эта бумажка мне не поможет…

И хотя не сразу, не назавтра, и не через неделю, а месяца через три, когда медальон подскочил в цене тысяч на шесть, когда условия банковского займа стали жестче, я получил от Миши восемнадцать пачек по тысяче долларов в каждой, и с этого момента моя жизнь опять (в который уж раз!) – началась заново…

В Южном Бронксе, в конторе Майкла Росса я встретился с моим будущим партнером Стивом, таксистом, который десять лет оттрубил за баранкой гаражного кэба, собирая восемнадцать тысяч на первый взнос, – и мы поставили свои залихватские подписи под бумагами, которые свидетельствовали, что отныне медальон 4G36 принадлежит Стиву, a 4G37 – мне.

Инспектор Комиссии такси и лимузинов навесил драгоценные эти бляхи на капоты двух новеньких чекеров, и мы со Стивом двинули в город через мост Квинсборо, за которым нас поджидала бездомная душевнобольная «регулировщица»…

Дувший с Ист-ривер ветер облепил ее фигуру тоненьким платьицем с оборванным вкось подолом; ветер растрепал тяжелый сноп ее длинных, цвета спелой пшеницы волос, а она, то и дело прикладываясь белозубым ртом к горлышку бутылки в бумажном пакетике, гнала наши чекеры в Манхеттен! в Манхеттен! – и захлебывалась от веселого вина, от собственного хохота и ветра; и, проезжая мимо нее, я был счастлив ничуть не меньше, чем она!..