Знахарь   ::   Доленга-Мостович Тадеуш

У отца Никиты было два женатых сына, а Никита, самый младший, даже по городам ходил в поисках работы. Хлопец он был здоровый, с головой и даже школу закончил.

Приняв окончательное решение, в четверг – торговый день в Радолишках – Прокоп отправился в дорогу. С мельницы до лесопилки было недалеко, около версты. А по тракту мужики шли на рынок, одна за другой проезжали брички и возы. Каждый раскланивался с мельником, его знали все. То один, то другой, не останавливая лошади, заговаривал с ним, пытаясь понять, как старик принял Божью кару, выпавшую на его последнего сына, Василька. Но на лице Прокопа ничего нельзя было прочесть: то же жесткое выражение, плотно сдвинутые брови и подвижная седая борода.

Вскоре подъехал и Романюк. Он направлялся в город на рынок. Сзади сидела его жена.

Прокоп махнул ему рукой и пошел рядом с телегой. Они пожали друг другу руки.

– Ну, как живешь? – спросил Романюк.

– С Божьей помощью. Правда, заботы одолевают.

– Слышал.

– Не о том речь. Казика в войско забирают.

– Забирают?

– Да, забирают.

– Вот оно что…

– Да. А ты знаешь, заработок у меня хороший. Работник у меня голодать не будет и еще отложит.

– Известно, – согласился Романюк.

Так я подумал, что твой Никита подошел бы мне.

– Почему нет?

– Ну, так как?

– Что как?

– Ну, с Никитой?

– А, чтобы к тебе на работу?

– Ага.

Романюк почесал затылок. В его маленьких серых глазах блеснула радость. Однако ответил безразличным тоном:

– Хлопец здоровый…

– Вот и слава Богу, – поспешил согласиться Прокоп, опасаясь, чтобы Романюку не пришло в голову поинтересоваться здоровьем Василя. – Только чтобы он пришел в следующую пятницу, потому что Казика в пятницу забирают.

– Хорошо, что ты сказал мне, потому что его сейчас нет дома. Он поехал в Ошмяны.

– Искать работу?

– Да.

– Но вернется?

– Чего ж ему не вернуться. Сейчас из Радолишек вышлю ему письмо.

– Вот и хорошо. Чтобы в пятницу…

– Так я ж понял.

– Работы сейчас много. Не справлюсь без двух работников, – добавил Прокоп.

– Будет вовремя.

– Ну, так с Богом!

– С Богом.

Романюк дернул поводья, но малая пузатая сивка не обратила на это обстоятельство никакого внимания. Хозяин погрузился в свои мысли: удивительно все-таки, что мельник из многих выбрал его сына.

Он обернулся и посмотрел на жену. Из толстых платков, которые плотно окутывали ее голову, выглядывали только глаза и нос.

– Мельник берет нашего Никиту, – сказал он.

Женщина вздохнула.

– Боже, Боже мой!..

И непонятно было, радуется она или огорчается, хотя Романюк никогда и не интересовался этим, потому что у нее всегда был такой плаксивый голос.

Доволен был и Прокоп. Он очень не любил перемен и беспокойств. Сейчас вопрос был решен, по крайней мере, ему так казалось, пока не наступил вечер назначенного дня.

В тот день поздним вечером Прокоп, как обычно, пошел закрывать мельницу. Он все еще ждал работника. Домашние даже не догадывались, почему он такой злой: мельник никому ничего не рассказывал. Внутри все у него кипело: понятно же объяснил, что нужно прийти в пятницу! Казика уже не было. А завтра навалится столько работы, что хоть об стенку головой!

– Ну, подожди, паршивый щенок, – тихо ворчал он. покручивая бороду.

И клялся себе, что не возьмет его, даже если тот придет с самого утра: суббота – не пятница. Лучше первого встречного с дороги, хоть вора, только не Никиту.

Но и в субботу Никита не появился. Пришлось взять на помощь одного из мужиков, который привез зерно на мельницу.

На следующий день, в воскресенье, мельница не работала. Прокоп, помолившись, хотя злость жабой душила его изнутри, вышел из дому и сел на лавочку. За его долгую жизнь еще не случалось, чтобы кто-нибудь с ним так поступал. Он же хотел парню добро сделать, а тот не появился.