Знахарь   ::   Доленга-Мостович Тадеуш

Конечно, нашел работу в Ошмянах и поэтому не приехал, но и это его не оправдывает.

– Они еще пожалеют эти Романюки, – ворчал мельник, потягивая трубку.

Ярко светило солнце. День был теплый и тихий. Над прудами носились птицы, охотясь за насекомыми. Вдруг с дороги раздался непривычный шум. Старый мельник заслонил глаза рукой от солнца. На дороге показался мотоцикл.

– И в святой день туда же, – сплюнул мельник. – Бога не боятся.

Он знал, о ком говорил. Вся округа уже с весны знала, что это сын хозяина фабрики из Людвикова, молодой Чинский. Учился за границей на инженера, а сейчас отдыхать к родителям приехал. Говорили, что он после отца примет фабрику, но у него в голове был только мотоцикл, эта дьявольская машина, чтобы людям по ночам не давать спать и лошадей на дорогах пугать.

С неприязнью смотрел старый мельник на облако пыли, стелющееся над дорогой. Глядя в ту сторону, он увидел человека, который направлялся к мельнице. Человек шел свободно, ровным шагом. За плечами на палке висел узелок. Сначала Прокопу показалось, что это Никитка, и кровь прилила к лицу. Но когда идущий приблизился, оказалось, что это уже немолодой человек с черной седеющей бородой.

Он подошел, поклонился и, поздоровавшись, спросил:

– Позволишь присесть и воды напиться? Жаркий день, хочется пить.

Мельник окинул его внимательным взглядом, подвинулся, освобождая возле себя место на лавке, и утвердительно кивнул головой:

– Присесть каждому можно. И воды, слава Богу, у нас Хватает. Вон там, в сенях стоит, – показал мельник за спину.

Странник показался ему симпатичным. У него было грустное лицо, но Прокоп сам слишком много пережил, чтобы любить веселые лица. А у этого и глаза были добрые. От каждого странника что-нибудь интересное можно узнать, и этот, видимо, идет издалека: речь у него другая.

– Откуда Бог послал? – спросил Прокоп, когда незнакомец возвратился и сел, вытирая тыльной стороной ладони капли воды, осевшие на бороде и усах.

– Издалека. А сейчас из-под Гродно иду работу искать.

– И от Гродна работы не нашел?

– Ну, да. Месяц работал у кузнеца в Мицкунах, работа закончилась и я пошел дальше.

– В Мицкунах?

– Да.

– Я знаю того кузнеца. Не Воловик он?

– Воловик, Юзеф. С одним глазом.

– Правильно. Искра ему выжгла. Так, значит, ты сам кузнец?

Незнакомец усмехнулся:

– И кузнец, и не кузнец Всякую работу знаю…

– Как это так?

– А вот так Уже двенадцать лет по свету хожу и научился многому.

Старый мельник глянул на него из-под кустистых бровей.

– И мельничным делом тоже занимался?

– Нет, не приходилось. Но я скажу правду пану. Ночевал я в Поберезье у каких-то Романюков. Хорошие люди. И там я услышал, что их сына попросили у тебя работать, но он в Ошмянах работу в артели нашел и возвращаться не хочет.

Прокоп нахмурился.

– Так это Романюки тебя прислали?

– Что ты, нет. Когда я услышал, то подумал: воспользуюсь. Зайти и спросить не грех. Захочешь – возьмешь меня, не захочешь – не возьмешь.

Прокоп пожал плечами.

– Как же я могу взять тебя, пустить в дом чужого человека?

– Я и не напрашиваюсь.

– И правильно делаешь. Ни я, никто тебя тут не знает, сам понимаешь. Может, ты и хороший человек, без злых задумок, а, может, и плохой. Даже твоей фамилии не знаю и откуда ты родом.

– Фамилия моя Антоний Косиба, а родом я из Калиша.

– Кто знает, где этот Калиш.

– Далеко, конечно.

– Свет большой, – вздохнул Прокоп, – и люди разные.

Воцарилось молчание, а спустя какое-то время, мельник спросил:

– А что же ты ходишь и места себе нигде не согреешь? И дома у тебя нет?

– Нет.

– И бабы своей?

– Нет.

– А почему?

– Не знаю. От баб ничего хорошего не дождешься.

– Что правда, то правда, – согласился Прокоп, – от них только соблазн и заботы. Но жениться нужно всегда.