Час тигра   ::   Зайцев Михаил

В упражнении с камнем, помимо сноровки, необходимо еще и везение. При повторном метании, во второй попытке, мне не повезло – булыжник, отскочив, полетел слишком высоко и чересчур вбок. Я достал гранитную цель пяткой в прыжке, и каменюка улетела в густой малинник на другом конце поляны. И надо же было такому случиться, что, приземляясь после футбольного удара по булыжнику, я, оступившись, споткнулся о ту же корягу, благодаря которой над бровью набух шишак! Я решил отомстить надоедливой коряге, подцепил ее носком ноги, подбросил в воздух и рубанул ладонями обеих рук. Провинившаяся коряга с хрустом разломилась на три части. Так ей и надо.

Разобравшись с корягой, я пошел было искать недобитый булыжник, да остановился на полпути, заинтересовался молоденькой стройной березкой, что робко выступала из зарослей малинника. Ладная березка, сама маленькая, а листочки уже как у взрослого дерева. Извини, сестренка, но я использую тебя для своих японских забав, прости.

Я замер подле березки. Колени слегка согнуты, расслабленные кисти рук перед грудью. Вдохнул глубоко и на резком выдохе атаковал зеленые листочки растопыренными пальцами. Три удара за одну секунду, и в трех листиках три маленькие дырочки-надрыва.

Еще раз мысленно попросив у березки прощения, я обратил внимание на то, что отчетливо вижу раненые листочки во всех мельчайших деталях. Светает, а значит, пора завязывать с дакэн-тайдзюцу. На восходе солнца я хочу подышать.

Туман над речкой медленно таял, просыпаясь, робко пробовали голос лесные птахи. Я сел посреди поляны, скрестил ноги, положил открытые ладони на колени. Вдохнул, задержал дыхание, выдохнул...

Я дышал кожей. Не в буквальном смысле, конечно. Делал вдох через нос, выдыхал сквозь не плотно сжатые губы, прижимая кончик языка к верхнему нёбу. Грудь моя оставалась неподвижной, а живот вздувался и опадал. Но мысленно я представлял, как на вдохе животворящая прана вместе с воздухом проникает в тело через определенные участки кожи, а на выдохе из других участков кожного покрова выходят ненужные организму воздушные составляющие и отработанная, негативная энергия. И в какой-то момент стало казаться, что я дышу одной лишь кожей-оболочкой, что легкие, живот, ноздри и рот мне не нужны, что я амеба, инфузория-туфелька, простейший организм, для которого иного не существует, кроме дилеммы жизнь – смерть, существование – небытие, сознание – несознание...

Восхитительно-примитивное состояние длилось ничтожно мало, сотую долю секунды, но и этакой малости хватило с избытком. Чтобы отдохнули мозг, нервы, чувства и все то, что работает в нас постоянно, без всякого перерыва, от первого вдоха до последнего выдоха.

Бледно-желтый диск солнца добрался до верхушек деревьев, туман над водой стоял, будто снег весной, жемчугом блестела роса в траве, радостно кричали птицы, задорно звенели комары. Четыре необычайно жирные комарихи маячили как раз перед моими открывшимися глазами. Сразу же вспомнился «подвиг» великого японского фехтовальщика Мусаси Миямото и тут же захотелось сей вошедший в анналы «подвиг» повторить.

Для тех, кто не знает, расскажу вкратце. Дело было в милые моему сердцу времена мрачного Средневековья. Непревзойденный мастер меча Мусаси путешествовал по своей островной родине, оставляя за спиной кучи самураев с колото-резаными ранами, как говорят современные медики – «не совместимыми с жизнью». Как-то, проголодавшись, заглянул уставший колоть да резать Миямото в захолустную придорожную харчевню и только собрался подкрепиться вареным рисом, глядь – вваливается в заведение маленькая толпа разбойников. Маленькая, но толпа. Замучаешься их мечугой охаживать, в животе урчит, лень благородную сталь тянуть из богато украшенных ножен.