Зеленая расческа   ::   Носенков Василий Романович

Несмотря на краткость телеграммы и кажущуюся сухость слов, Володя был польщен отцовским вниманием. В сущности, это была первая за четырнадцать лет телеграмма, адресованная на его имя и касающаяся только его одного.

Радостный он. вошел в комнату. Зоя Ильинична сидеда на диване. На лице ее было полное безразличие.

Она и раньше с неохотой читала отцовские письма, подолгу не писала ответов, ссылаясь на занятость, хотя мальчик видел, что времени у нее больше чем достаточно. А если и писала, то предельно кратко. Вот и сейчас она прекрасно знает, от кого телеграмма, но не интересуется или делает вид, что ей все равно.

- Мама, меня отец поздравляет с днем рождения, - сказал Володя не очень громко.

- А-а... хорошо. Я тоже поздравляю тебя, сынок. - В словах ее Володя не почувствовал той теплоты к нему, какая была у нее раньше, примерно год назад. А уж кто, как не мать, обладает запасом неистощимой энергии, задором. На нее с восторгом засматривались многие, когда они бывали с отцом в гостях. Она так просто и в то же время красиво может рассказывать, легко и заразительно смеяться... И вдруг с ее стороны такая сухость и безразличие.

- Мама, а я Борьку Чувахипа в гости пригласил, - продолжал Володя.

После этого сообщения Зоя Ильинична сунула свои маленькие ноги в оленьи туфли.

- Что ж ты раньше не сказал? Сбегаи в магазин. Октябрнна тоже обещала зайти.

В магазине Володя купил все необходимые продукты.

Возвращаясь домой, на дворе встретил Борьку: начищенные до блеска модные остроносые туфли, белая рубашка с галстуком-шнурком, узенькие, в обтяжку, голубые брюки и длинные, нечесаные волосы.

- Салют! - закричал Борька издали, помахивая растопыренной ладонью над головой. - Вьшивон, закусон тащишь? Хорошо, дела, достойные похвал. Я не опоздал?

- Как видишь, нет.

- Ну и прекрасно. Тогда разреши мне досрочно поздравить тебя с днем рождения, - продолжал Чувахин, протягивая крупную немытую руку. - Считай меня первым своим другом.

- Спасибо, - ответил на рукопожатие Володя.

- Одно шампанское, и только? - поинтересовался Чувахин.

- Нам только лимонад, - уточнил Володя.

Борька выразительно присвистнул и легонько попридержал Синелопова за полу пиджака.

- Гроши остались? - шепнул тихо.

- Вот, четыре рубля с мелочью.

- Тогда не все пропало, - обрадовался Чувахин, смело забирая трешку из руки Володи. - Жди меня вот на этой скамеечке.

- Как же? А мать... - сделал робкую попытку протеста Володя. Но Борька уже ничего не слышал. Он во весь опор бежал со двора, разбрызгивая грязь по сторонам.

Вскоре он вернулся сияющий. Из-за оттопыренной полы пиджака доверительно показал белую головку "маленькой". Затем вынул из кармана зеленую расческу, взял ее обеими руками за концы и торжественно преподнес Володе:

- Дарю. От всего сердца.

После такого нежного излияния Володя постеснялся спросить с него сдачу. Они быстрым шагом направились к Синелоповьж.

В комнате Зои Ильиничны уже сидела расфуфыренная Октябрина и мурлыкала что-то своим слащавым голоском. Хозяйка оставила ее одну, предварительно подставив к дивану низкий столик с пухлой стопкой журналов мод, а сама хлопотала на кухне.

Настала торжественная минута, и Чувахину, как старшему из мужчин, было доверено открыть шампанское.

Чтобы показать, какая это трудная работа открывать шампанское, Борька зажмурился. Глухо стрельнула пробка, и шипящее вино полилось в фужеры. Октябрина с улыбкой подставляла их поочередно, а сияющий Борька наливал.

Сразу же, как только был провозглашен тост за здоровье Володи и выпито шампанское, женщины оставили ребят и ушли на кухню.

Хитро подмигивая Володе, Чувахин достал "резерв".

Налил две полные рюмки. Но именинник не притронулся к водке.

- Не могу. Я никогда ее не пил.

- Тоже мне мужик! Но пил, так надо учиться пить.