Зэками не рождаются   ::   Южный А.

Как то Гриша прилично вмазал [8] и начал в зоне мочить капканы [9] . Солдаты, молодые лухнари [10] , постарались урезонить бравого Гришку, но он куролесил по территории пересылки и всем, пытавшимся урезонить его — и ментам и солдатам, — небрежно бросал: «Кыш! Кыш!», — и махал рукой, словно прогоняя кур.

Вот это «кыш» сильно не понравилось одному молодому самолюбивому солдату с Кавказа.

— Слушай, ты кому говоришь кыш, а? Я тебе что, петух, что ли? За свои слова отвечаешь, а? — И с силой дернул Гришу за рукав.

Гриша и так еле держался на ногах, а когда его дернули, то он завалился, словно спиленное дерево, на землю.

Когда Кларе Иосифовне доложили об этом, ее обуял всепожирающий гнев.

Не помня себя от бешенства, с растрепанными волосами и раскрытым ртом, в котором торчало всего два зуба, она схватила деревянный кол и, словно Жанна Д'Арк с мечом, со всей прытью, какой позавидовал бы любой спринтер, бросилась на солдат, на которых указал ей доброжелатель, хотя Гришу давно уже отвели и уложили спать.

Солдаты и вертухаи [11] , увидев разъяренную психиатершу, в испуге помчались кто куда. Да не тут-то было! Она настигала их и начинала наносить сокрушительные удары по головам и спинам несчастных.

— Клара Иосифовна, мы не виноваты… Послушайте, умоляем вас, — пытались они убедить ее, но это еще больше распаляло психиатершу, и она догоняла убегающих, которые в панике перелезали через забор. Когда у нее поломался кол, она схватила две его половинки и замолотила ими с еще большей яростью по спинам обидчиков ее милого Гришеньки. Больше всех досталось низкорослому солдатику, который никак не мог «взять» забор, и, когда он в отчаянии с трудом ухватился за верхнюю часть забора, она с упоением отколошматила его по заднице. Брюки бедолаги спустились, и на обнаженной молодой попке появились багровые узоры от ударов неистовой Клары Иосифовны. Лишь подбежавшим офицерам с трудом удалось успокоить разбушевавшуюся Клару Иосифовну и спасти незадачливого, насмерть перепуганного солдатика, который в недоумении хлопал глазами и жалобно скулил.

— За что вы меня так, Клара Иосифовна?! Я ничего не знаю! Честное комсомольское!

— В следующий раз я вас, гадов, всех перестреляю, если тронете моего Гришеньку, — немного успокоившись, с расстановкой проговорила она и заковыляла в свою «избушку».

Как специалист Клара Иосифовна была просто профессором. Она с первого взгляда определяла, кто перед ней сидит — симулянт или действительно несчастный больной. И горе тому зэку, кто пытался надуть психиатершу. Она сразу же отправляла его обратно в зону. Но если зэк честно и откровенно признавался ей, что он вынужден был симулировать в зоне, чтобы избежать каких-либо неприятностей или нового срока, и слезно просил ее, как мать, помочь ему, Клара Иосифовна великодушно разрешала бедолаге «отдохнуть» в ее заведении.

— Смотри только, веди себя тихо, — предупреждала она симулянта, — иначе тут же выпишу.

Через несколько месяцев симулянта выписывали с соответствующим диагнозом: «шизофрения» или «психопатия с декомпенсацией» и т. д., и администрация его больше не трогала. Определяли таких в «дурбригаду». «Да это же дурак, он от Кларушки», — говорили про такого психбольного. «А? От Кларушки? Ясно. Не трожьте его, а то еще покусает кого-нибудь».

Клара Иосифовна сидела в своем кабинете и одну за одной шабила папиросы «Беломор-канал». Массивная, ручной работы пепельница, подарок «мамочке» одного из благодарных больных, была переполнена «сытыми» бычками, за которыми охотились психбольные, приходящие к ней на прием.

Она явно нервничала.