Колодец Красоты   ::   Могилевцев Сергей

Или явлений, ибо как можно определить, как можно втиснуть в рамки философского определения, к примеру, уникальный горный пейзаж, украденный у одной планеты и за бешеные деньги проданный планете другой? Какими словами описать краски погружающегося в океан солнца, которое заливает и воды, и небеса жидким расплавленным светом? На каких весах взвесить стоимость неожиданно исчезнувшей радуги, появлявшейся над водопадом у порогов большой реки уже не одну сотню тысяч лет, и по злому умыслу Аммуса украденную у данной планеты? Как описать, чем оценить золото и багрянец увядающей осенней природы, зеленые волны бескрайних ковыльных степей, застывшую сказку гор, суровую музыку седого морского прибоя? Каких денег стоит уникальный мираж, во что оценить таинственный зеленый (красный, синий, желтый — в зависимости от атмосферы планеты) луч, один раз в десять или пятьдесят лет появляющийся утром над спокойной гладью моря, пронзающий насквозь атмосферу, и медленно растворяющийся в чистом упругом воздухе?

Красота не имеет цены. Расчетливый Аммус быстро сообразил это, видя делегации бесчисленных, загубивших свою красоту планет. Которые были согласно на все: пожизненно продаться в рабство, отдать в наложницы красивейших своих женщин, отдать за бесценок весь золотой, платиновый, и Бог еще знает какой запас драгоценных металлов планеты. А все для того, чтобы заполучить для своих детей захудалый морской пейзаж, третьестепенный вид предгрозовой ковыльной степи или подержанный, не раз передаваемый из рук в руки окоем зеленой долины. Красота цены не имеет, и зажил удачливый Вольдемар Аммус эдаким беззаботным звездным набобом, воруя красоту у детей одних планет и за громадные деньги продавая детям других.

Купля-продажа эта проходила обычно в громадном космическом замке, который воздвигли для Аммуса его многочисленные слуги-рабы. По утрам сидел он в роскошном приемном покое, а низко кланявшийся церемонимейстер докладывал зычным голосом:

— Делегация планеты Флюида нижайше просит Творца Красоты уступить ей десять изумрудных рассветов, пять семицветных радуг, два величественных полярных пейзажа и несколько — сколько будет Творцу не жалко — видов небольших океанских заливов. За что она, делегация планеты Флюида, отдает все имеющиеся на Флюиде бриллианты: двести сорок тысяч пудов и еще два холщевых мешочка.

На это прижимистый и одновременно глубоко невежественный Аммус высокомерно обычно ответствовал:

— Десять рассветов я дать не могу, хватит с вас и пяти, а радуги берите задаром, их у меня и без того много!

И в таком духе продолжал торговать до самого вечера, а на следующий день все повторялось сначала, ибо насколько нуждались в утерянных ими красках жители многих миров, настолько же росла в Аммусе страсть к непомерной наживе.

У него было все, он не нуждался ни в чем, более того — даже объединенные звездные флоты Содружества не могли причинить мерзавцу никакого вреда: за Аммуса горой стояли жители многочисленных серых, лишенных пейзажей планет. То ли они потеряли свои пейзажи в результате космических катастроф, то ли в бесчисленных войнах, то ли погубили их неуемной инженерно-хозяйственной деятельностью — какое теперь имело это значение? На планетах, не смотря на экологические катаклизмы, вопреки всевозможным ужасам продолжали рождаться дети, и красота для них была дороже золота и стали, свинца и железа, дороже сверхмощных скоростных звездолетов и гигантских суперсовременных заводов, автоматически, глубоко под землей, день и ночь выпускающих любые чудеса техники в любом количестве и на любой вкус.

Красота сильнее технологии, и поэтому неуязвимый Вольдемар Аммус, казалось бы, до скончания века будет сидеть в своем неприступном, черном, разукрашенном, как заморский пуан*, всеми чудесами вселенной замке.