Адам и Отька   ::   Ржига Богумил

Детям хочется спать, но уснуть они не могут.

- Адам, - шепчет Отка.

- Что?

- Мне грустно, скажи что-нибудь.

- Ну что тебе?

- Давай вспомним деревню.

- Давай. Вот наши ворота, наш забор, крыша наша и труба, огород и сад, и гвоздика, и наши лилии. И кошки. И куры. Наш Азор.

- Я тебя слушаю, - говорит Отка. - А теперь ты посвисти, только шёпотом.

- Да отстань, пожалуйста! - ворчит Адам, но всё-таки тихонько насвистывает. Он свистит, спрятав голову под одеяло, и похоже, будто он действительно свистит шёпотом.

- Адам!

- Чего тебе?

- А тебе не кажется, что это странно?

- Что?

- Помнишь, когда должен был появиться Яхимек, то ведь мама но могла влезть в платье. Ты тогда заметил?

- Ну конечно, заметил.

- А как же вот сейчас с тёткой? Говорит, будет ребёнок, а сама худая. Ты что-нибудь понимаешь?

Адам молчит и про себя удивляется, как он этого не заметил.

- Тогда не понимаю, - произносит он с сомнением. - Да ты не обращай на это внимания. Радуйся, что мы в Праге.

- Да, сегодня я что-то не очень радуюсь, может, завтра буду побольше, отвечает Отка и тут же засыпает.

Адама это почему-то огорчает, но потом он засыпает тоже.

7

Утром ребят никто не будит. Тётя Яна ушла на работу, когда не было ещё шести часов. И всё-таки Адам с Откой просыпаются рано, может, потому, что не слышат деревенских петухов. Но вставать им не хочется.

- Что-то я не могу встать, у меня, наверное, ноги отнялись, - говорит Адам.

- А я встану, оденусь и пойду гулять. Может, опять придёт тонконогая собачка, - мечтает вслух Отка, но на самом деле вставать она не собирается, только блаженно потягивается.

Наконец Отка с Адамом договариваются, что, пожалуй, им лучше поругаться между собой, тогда они рассердятся и вскочат. Отка начинает кричать: "Ты всё врёшь!" И Адам действительно выскакивает из постели и хватает Отку за волосы. Отка от него удирает. Из постелей вылезают таким образом оба. И потом минут десять над этим смеются. Но вдруг сразу же перестают смеяться. Адам замечает бумагу, вернее, записку, которую тётя оставила им в кухне на столе. Он читает, старательно разбирая каждое слово.

"Вы оказались в семье, где любят порядок", - сказала им вчера вечером тётка, укладывая их спать, а теперь повторяет то же самое, наказывая, как они должны в этой семье жить. Всё довольно просто, только очень мало, что можно, и почти ничего нельзя. Дети могут сварить себе то, что они умеют: продукты находятся в холодильнике и в шкафчике, картофель в подвале, деньги в левом горшочке, в буфете. На улицу ходить не рекомендуется, лучше сидеть на диване.

- Ну как? Слышала? - спрашивает Адам.

- Слышала.

- Что же будем делать?

- Сначала оглядим дом. Надо же знать, где мы находимся, - говорит Отка.

Суковы живут в новом кооперативном доме только полгода, Адам и Отка здесь впервые.

- Ну, а потом?

- Потом сварим себе что-нибудь.

- А что?

- Я, например, умею варить картофель с молоком.

- Я помогу тебе, - соглашается Адам.

И они идут осматривать подвал. Конечно, это совсем не такой подвал, как у них в деревне, где темно и сыро. А просто большое подвальное помещение, где люди хранят свои вещи. Или где делают что-нибудь по хозяйству. Скажем, стирают бельё, ремонтируют коляску, топят котёл или хранят какие-то вещи в чуланах. В длинном подземном коридоре, который проходит под домами, тихо и темно. Адам с Откой разговаривают между собой шёпотом и смеются неслышно, только показывая друг другу зубы, чтобы было понятно, что они смеются. Им почему-то кажется, что подвальную тишину нарушать нельзя. Они находят чуланчик Суковых и с удивлением останавливаются перед огромными обитыми железом дверями. Что там за ними? Может быть, там живут гномы или подземные феи?

На этот вопрос нет ответа. И Отка с Адамом идут наверх к лифту.