Бабник Голубев   ::   Погодин Радий Петрович

Досада эта была подвижной, похожей на пламя, то вспыхивающее, то угасающее. Она тлела в нем с момента получения телеграммы. Сейчас она переросла в раздражение, даже в злость.

"Фифа чертова, - сказал он себе. - Куда мы смотрим? Я, например, в глубину океанов смотрю неотрывно. - Мысли его, словно давно того ожидали, привычно оказались в лаборатории. - Если бы ты, фифа, знала, как наши аппараты грохочут, как они орут. А нужно тихо. Нету-нету-нету - и тут как тут..."

- Только вынесенный магнитопривод, - сказал Голубев. - Он на сорок процентов погасит шумы. Но нас не хотят слушать традиционалисты. А они везде. Что такое традиционализм - следование посредственным образцам. Даже хорошее, устаревая, становится посредственным. Не стареет только гениальное...

- Вы о чем? - спросила Алла Андреевна, отодвигаясь.

- О Ленинграде. Городской бюджет перераспределен. Кучу куч миллионов, может даже два миллиарда рублей за последние годы из нужд соцкультбыта ушли на заплаты в промышленности.

- О, господи, - сказала Алла Андреевна. - Пошли к вам. Чаю выпьем. Споткнувшись о развороченный асфальт, она развеселилась - будто тень сошла с бабочки и бабочка стала яркой.

В прихожей их встретил восьмиклассник Бабс. Прихожая была просторной, и Бабс любил здесь что-то свое чинить.

- Познакомьтесь, мой умный сосед Бабс, - сказал Голубев. - А там, в глубине квартиры, обитают его деликатные родители. Я живу тут, на юру, у входной двери. Все сквозняки разбиваются о мою грудь. - Голубев распахнул дверь в свою комнату. Он не запирал ее на ключ, и за это, как он догадывался, суровый Бабс прощал ему сорок грехов. Может быть, и вообще Бабс относился к нему прекрасно и лишь частую смену приятельниц считал чем-то вроде отсутствия у него совести. Понятие "совесть" Бабс ставил на второе место - сразу за демократией. Понятие "честь" влачилось у него в конце списка. Он считал это качество проявлением заносчивости. Последним и самым непонятным для него было классовое сознание.

- Вам звонила ваша приятельница Инга, - сказал бледный Бабс. - Ну, эта, загримированная, которая вчера приходила.

"Ах ты змееныш. Я тебя карбофосом".

- Бабс, ты такой умный. Ответь. Христос пытался обратить Магдалину к богу. Магдалина пыталась обратить Христа к женщине. Может быть, оба они преуспели и именно поэтому Христу пришлось покинуть наши Палестины? Насчет аморальности? А?

Бабс покраснел, напряг лоб в поисках достойной колкости.

Алла Андреевна положила руку ему на плечо и попросила проводить ее в ванну руки помыть и на кухню - поставить чайник.

Никого из приятельниц Голубев на кухню не допускал, они шмыгали у него из дверей входных в дверь комнатную.

Бабсовы родители царили в кухне, большой и светлой, Бабс оккупировал прихожую. Голубев не возражал - черт с ними, - он завладел ванной. Бабсова семья ни полотенец, ни зубных щеток там не держала, а перед семейным помывом дезинфицировала ванную комнату карболкой.

Кофе Голубев варил у себя в комнате на спиртовке.

На кухне уже звучал квартет, это в разговор Аллы Андреевны с Бабсом включились Бабсовы папа с мамой, о которых в писании сказано, как утверждал их дружок профессор Гриднев, что количество интеллигентов есть величина постоянная, от количества населения не зависящая. Себя Голубев к интеллигенции не причислял, и это было его оружием.

Он уже поставил на стол печенье, конфеты, вино, когда Алла Андреевна принесла из кухни чайник.

- Очень милые у вас соседи. Они вот со мной согласны, что вы, ленинградцы, безобразно относитесь к своему городу. Чудо какой город. Это надо же - так его запустить. Непростительно.

Досада залила глаза Голубеву, как пот. Он вытер их носовым платком. Кашлянул. Ему показалось, что язык хрустит во рту, как ледышка. Он и язык платком вытер.

- Вы фифа, - сказал он. - Да, именно фифа.