Будда из пригорода   ::   Курейши Ханиф

---------------------------------------------

Курейши Ханиф

Будда из пригорода



Ханиф Курейши

Будда из пригорода

Часть первая В пригороде

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Зовут меня Карим Эмир, и я англичанин по происхождению и по крови. Почти. Зачастую меня принимают за англичанина нового типа, эдакий забавный гибрид двух древних культур. Но мне плевать, я англичанин, хоть и не горжусь этим, англичанин с окраины Южного Лондона, и путь держу в неизвестность. Может быть, именно смесь континентов и темпераментов, всех этих "там" и "здесь", общности и отчуждения лишает меня покоя и погружает в тоску. А может, это окраина так влияет. Впрочем, к чему копаться в себе и отыскивать причины. Достаточно сказать, что я ввязывался во все неприятности, приобщался к любому виду движения и действия, тянулся к любым сексуальным развлечениям, потому что жизнь в нашей семье протекала уныло, медлительно и однообразно. Если честно, это ужасно меня угнетало, и я готов был натворить что угодно.

И вдруг все изменилось. С утра жизнь катилась по одной колее, а вечером - раз - и свернула на другую, новую. Мне было тогда семнадцать.

В тот день отец вернулся с работы запыхавшись, а привычного мрачного выражения у него на лице как ни бывало. Это означало, что настроение у него было отменное - по его, конечно, меркам. В том, как он швырнул портфель, хлопнув дверью, как перекинул плащ через перила лестницы, чувствовалось скрытое ликование победителя. Он сгреб пробегавшего мимо Али, моего младшего брата, и поцеловал, он и меня чмокнул, и маму, причем с такой страстью, будто мы чудом уцелели после землетрясения. Обычно он ограничивался тем, что протягивал маме промасленный пакет с ужином: кебабы и чапати1, завернутые в расползающуюся бумагу. Потом, вместо того, чтобы завалиться в кресло перед телевизором смотреть новости в ожидании пока мама поставит перед ним разогретую еду, он ринулся прямиком в свою спальню рядом с гостиной и резво скинул всю одежду, кроме майки и трусов.

- Тащи розовое полотенце, - бросил он мне.

Я притащил. Папа расстелил его на полу и рухнул на колени. Первой моей мыслью было: неужто его вдруг обуяло религиозное рвение? Но нет, поставив руки на полотенце рядом с головой, он рывком поднял в воздух ноги.

- Нужно подготовиться, - сдавленно просипел он.

- К чему подготовиться? - резонно спросил я, наблюдая за ним с интересом и подозрением.

- Меня приглашают провести это дурацкое занятие по йоге, - ответил он. Да он, никак, острит, папа-то.

Он стоял на голове, отлично держа равновесие. Живот его отвис, все хозяйство в трусах свесилось вниз. Крепкие мускулы на руках вздулись, он энергично дышал. Папа, как многие индийцы, ростом не вышел, но, несмотря на это, красив, элегантен, у него холеные руки и приятные манеры. Любой англичанин рядом с ним кажется неуклюжим жирафом. Но, несмотря на небольшой рост, он сильный, даже широкоплечий: в молодости он занимался боксом и фанатично укреплял мышцы груди. Своей грудью он гордился больше, чем наши соседи - новым кухонным комбайном. С первыми лучами солнца он распахивал рубашку и отправлялся в сад с раскладным креслом и номером "Нью Стейтсмен". Он мне признался, что в Индии регулярно брил грудь, чтобы с годами волосы росли пышнее. Насколько я понимаю, волосатая грудь - это единственное, о чем он позаботился заблаговременно.

Скоро мама, которая, как всегда, весь вечер топталась на кухне, вошла в спальню и увидела, что папа тренируется. Последний раз он этим занимался лет сто назад, поэтому мама сразу поняла: что-то случилось. На ней был цветастый передник, она то и дело вытирала руки чайным полотенцем сувениром из Вубернского аббатства. Мама у нас пышечка и далеко не спортсменка, у неё бледное, круглое лицо и добрые карие глаза.