Командир атакует первым   ::   Шевчук Василий Михайлович

Вот что делают звери с твоим народом".

Нет, никто не упал в обморок. Никто не убежал. Стояли, сжав зубы и стиснув кулаки. Каждый думал: "Это могли быть твои родители, твоя жена, твои дети..."

Багеровский ров... Двадцать пять тысяч местных жителей расстреляли, похоронили заживо оккупанты на керченской земле меньше чем за три месяца.

Да, тогда мы знали еще не все. Но многое. Знали Николая Гастелло, Виктора Талалихина, десятки тысяч безыменных героев грозной битвы. А мы с Виктором Головко были далеко не героями. Мы были рядовыми рабочими войны и делали свою работу каждый день.

"И все-таки каким сегодня будет задание?" - снопа подумал я, спускаясь по крутой узенькой лестнице в подземный командный пункт. В том, что лететь нам придется и Первого мая, я не сомневался. И нужно это потому, что фашисты могут преподнести любой праздничный сюрприз.

Приказ короткий: произвести вылет на разведку наземных войск противника. Особое внимание обратить на передвижение крупных сил, сосредоточение танков, артиллерии.

- И вообще, посмотрите, как он там себя ведет, - заключил свой приказ командир полка подполковник Кутихин. - Вылет в семь ноль-ноль.

В назначенное время мы в воздухе. Промелькнули под плоскостью капониры, в которых стояли истребители нашего полка и штурмовики соседей. Позади осталась Керчь, страшный багеровский ров - братская могила тысяч ни в чем не повинных людей. Их безмолвное "Отомсти!" провожает нас в каждый полет. Справа темнело свинцово-мрачное, словно в трауре, Азовское море.

Под нами - линия фронта. Впереди - выжженная взрывами и огнем, перепаханная окопами, траншеями, танками родная, захваченная врагом земля. Прямо под плоскостью горький памятник боев - сожженное село. Не привычные домики в весенней кипени цветущих садов, а голые, одиноко стоящие черные трубы печей. А сколько их еще впереди, в Крыму, на Смоленщине, на Украине, в Прибалтике, в Белоруссии...

Первый вылет прошел спокойно. Ничего примечательного мы не заметили. То ли немцы действительно выдохлись, то ли решили, что первомайский праздник нарушить не удастся - советские войска утроят бдительность.

- Прямо хоть парад в воздухе устраивай, - пошутил повеселевший после посадки Головко. - Так летать можно.

- Не только можно, но и нужно, - подхватил его слова встретивший нас на стоянке командир эскадрильи капитан Карнач. - Самолеты заправить, быстренько перекусить - и пойдем группой. Прикрываем наземные войска от внезапного нападения авиации.

Это хорошо, когда мы прикрываем войска. Невыносимо тяжело летчикам ощущать свою беспомощность: так было в трудные дни прошлогоднего ноябрьского отступления с полуострова и во время десантной наступательной операции, когда даже малочисленные силы авиации 51-й армии не использовались в полную силу.

...В прозрачном круге вращающегося винта "яка" снова празднично, весело играют солнечные блики. Справа, рядышком, - Головко, Виктор улыбается. И я опять подумал: "Редко, очень редко в последнее время Головко вылетает таким довольным на боевые задания". По себе да и по другим хорошо знаю, с каким нетерпением ждешь, когда командир назовет твою фамилию в расчете вылетающей группы. И искренне огорченными, прямо-таки несчастными бывали, если приходилось оставаться. А Виктор... Он был каким-то безучастным. Нет, в воздухе держался хорошо. То, что требовалось от ведомого, делал как положено. Во всяком случае за хвост своего самолета я спокоен.

Перехватив левой рукой ручку управления, помахал ему правой: "Все будет хорошо, дружище!"

Впереди и слева от меня - пара Степана Карнача. Когда Степан ведущий группы, чувствуешь себя необычайно уверенно. Спокойный, выдержанный, расчетливый, он ничего не делает сгоряча.