Лет триста до братьев Люмьер   ::   Горло Анатолий Иванович

---------------------------------------------

Горло Анатолий Иванович

Лет триста до братьев Люмьер



Анатолий Иванович Горло

ЛЕТ ЗА ТРИСТА

ДО БРАТЬЕВ ЛЮМЬЕР

Курфюрст Альберт-Максимилиан Бюнстерский, он же епископ мадерборнский, остабрюкский, браденборгский и командор Немецкого ордена, заканчивал трапезу, аппетитно хрустя бычьими хвостами, запеченными в листьях настурции, и слушая очередной донос ревностного служителя церкви фра Амадеуса.

- Высокочтимый, - напористо говорил монах, - пока этот ученик дьявола будет безнаказанно совращать души твоих верноподданных, божественная благодать не снизойдет на бюнстерские земли!

- Денно и нощно я молюсь о снисхождении божьей благодати, - лениво отвечал курфюрст, облизывая жирные пальцы. - Однако тебе ведомо, фра Амадеус, что не менее острую нужду я испытываю в крейцерах. - Он взял с подноса покрытый золотистой корочкой: последний хвост и, закрыв глаза, вдохнул исходящий от него аромат. - Если моя казна будет ломиться от крейцеров, мне будет нипочем сам дьявол, не то что его ученик... Знаешь ли ты, мой преданный друг, что этот Пфапф регулярно и, что еще удивительнее, по доброй воле выплачивает мне вдвое больше, чем было оговорено при продаже ему лицензии на владение шнапсказино?.. Побольше бы таких учеников дьявола, прости меня, господи, и мое курфюрство было бы сильнейшим в Священной Римской империи!

- Позвольте возразить вам, высокочтимый, - в руках фра Амадеуса возник свиток. Он развернул его. - Прежде чем предстать пред ваши очи, я взял на себя смелость сравнить доходы, полученные вашим казначейством при бывшем владельце, с нынешними. Что касается первой статьи, здесь вы совершенно правы, высокочтимый. Фридрих Пфапф вносит в казну восемь тысяч крейцеров против четырех, которые выплачивал бывший владелец Гейнц. Однако взгляните на остальные статьи доходов, и вы поймете, что я имею в виду. Согласно полицейскому предписанию за шум в трактире по воскресным дням полагается штраф в пятнадцать крейцеров. При Гейнце, для сравнения я беру последний год, было оштрафовано триста восемьдесят семь человек и получено соответственно пять тысяч восемьсот крейцеров...

- Пять тысяч восемьсот пять, - поправил курфюрст.

- Тем более, - радостно подхватил монах. - А при Фридрихе Пфапфе лишь одна тысяча двести сорок пять крейцеров, то есть меньше на четыре тысячи пятьсот пятьдесят пять..

- Пятьсот шестьдесят.

- Следовательно, ваша казна, высокочтимый, недополучила, несмотря на двойной взнос Пфапфа, пятьсот шестьдесят крейцеров!

Курфюрст поперхнулся, затрясся в конвульсивном кашле.

- Чего пялишься? - прохрипел он, повернув к монаху спину. - Бей!

Тот заколебался:

- Как прикажете, высокочтимый, вполсилы или...

- Бей, ну?!

Огромный, поросший иссиня-черными волосами кулак монаха описал короткую дугу и с чавкающим звуком впился в жирную спину курфюрста. Тот замер с открытым ртом. Фра Амадеус обошел его, заглянул в побагровевшее лицо:

- Дух прихватило? Это хорошо, высокочтимый, дух вон и кашель вон.

Наконец курфюрст судорожно втянул первую порцию воздуха:

- Вина!

Монах живо наполнил серебряный кубок, поднес к губам курфюрста:

- Только не спешите, высокочтимый, маленькими глоточками...

Убедившись, что приступ кашля прошел, фра Амадеус потянулся к свитку:

- Позвольте продолжить?

- Только помни: если сведения истинны, я прикажу вздернуть моего штраф-министра, если они лживы, висеть тебе.

Монах задумчиво потер шею:

- В истинности сведений как таковых я нисколько не сомневаюсь, высокочтимый, но, как вы уже изволили убедиться, я не совсем точен в подсчетах, особенно тяжело мне удается умножение...

- В этом можешь положиться на меня.