Томас Рифмач   ::   Кашнер Элен

К утру одежда твоя просохнет, а тогда уж, если спешишь, можешь отправляться на все четыре стороны.

- Вы очень добры, - удивленно проговорил менестрель и опять зашелся кашлем. Потом встал, словно перед лордом каким (надо сказать, мой старый плащ ему только до колен был, но при этом сидел славно, не то что на мне), и говорит:

- Зовут меня Томас, по прозвищу Арфист, иногда еще Рифмачом кличут, это если я озабочусь что-нибудь новенькое сочинить, вместо того чтобы старые песни у мертвецов воровать. - Ох уж эти мне новомодные выверты! - фыркнула Мэг. Ничего зазорного в том нет, когда человек старому да верному предан. Томас улыбнулся.

- Твоя правда, хозяйка. Но лорды, получившие старые земли, предпочитают слышать в свою честь новые песни. Нам ли спорить с ними?

- Да уж не мне, наверное, - этак свысока отвечает Мэг. Вижу, веселится, хоть со стороны и не заметно. - Давай-ка, Том Арфист, хватай свою лепешку, пока не подгорела, а коли хочешь с медом, так горшок рядом с тобой.

Он потянулся за лепешкой и опять раскашлялся. Пришлось Мэг самой ему мед передать.

- А еще я тебе чабреца заварю, а горло нечесаной шерстью обложишь. Если пойдешь в холмы по такой слякоти, сляжешь наверняка.

- Я в порядке, - этаким вороньим голосом отвечает арфист.

Однако с Мэг не поспоришь, и скоро он уже хлебал отвар, скорчившись у огня, и вид при этом имел совсем жалкий. Кашлял он с каждой минутой все хуже. Мэг сразу смекнула - заболел наш гость, да и то, вон скольких она вырастила да выходила, что по ту сторону реки, что по эту. У арфиста уж и сил недостало поблагодарить ее.

- У меня же голос пропадет, - просипел он.

- Не беда, арфа-то останется, - утешила его Мэг.

Менестрель попытался рассмеяться, да только хуже закашлялся.

- Арфа, конечно, хоть куда; - наконец прохрипел он, поднял кожаный чехол и довольно бесцеремонно вытряхнул инструмент.

Жалкое, надо сказать, зрелище: дека разбита, струны оборваны, одни щепки торчат.

- Вот она, арфа Томаса Рифмача. Духи дороги подарочек преподнесли. В самом неподходящем месте сунули камень под ногу, а рядом других камней, побольше, набросали.

- Господи, сам-то ты не разбился? - ахнула Мэг. Он опять долго кашлял, сплюнул в огонь и с трудом отдышался.

- Они не оставили мне выбора. Вот я и рухнул на мою ненаглядную, как пьяный матрос, - вздохнув, он снова упаковал остатки арфы в чехол.

- Может, починить удастся? - участливо спросила Мэг.

- В Далкейте, наверное, можно, - проговорил он, потянулся поставить чехол в угол и опять показал свой браслет.

Ну и разукрашен он у него был. Почище, чем церковные ворота.

- Это от короля подарок, - объяснил арфист, заметив мой взгляд. - Думал, сберегу на память, вроде как отличие у какого-нибудь рыцаря из баллады, да, видно, не судьба. Придется ему теперь оплачивать мою любовь к музыке. - Рука с браслетом заметно дрожала. Арфиста бил озноб. - все одно к одному, - произнес он, - как круги по води. Рифмы и ритмы, песни и истории иногда так причудливо переплетаются...

- Гэвин, - тихо окликнула меня Мэг, - мне нужны две небольшие охапки нечесаной шерсти. Надо его уложить. А ты, Томас, отдохни. Нет ничего сломанного, чего бы нельзя было починить.

Арфист повернул к ней невидящее лицо, тусклое, как холмы перед снегопадом.

- Правда? - с трудом выговорил он. - Стало быть, я действительно попал в страну чудес.

- Ложись-ка, отдохни, - заботливо увещевала его Мэг, - а утречком, глядишь, тебе и полегчает.

Да только наутро выглядел он ничуть не лучше, а чувствовал себя, может, и того хуже: лежал у огня бледный и непрерывно кашлял. Глаза у него сухо блестели, на щеках - лихорадочный румянец. Мэг принялась его выхаживать: поила травяным настоем и старалась не оставлять одного надолго, а потом и вовсе присела рядом с шитьем.