Пронто   ::   Элмор Леонард

Каждую неделю он, образно говоря, снимал пенки: еще до дележа втихаря заначивал тысчонку - и делал так с того самого момента, когда эти крутые ребята навязали ему свое так называемое партнерство - то есть уже лет двадцать. До Джумбо-Джимми-Кэпа был Эд Гросси, а до Гросси Гарри работал на игорный синдикат курьером.

Сперва он планировал уйти от дел в шестьдесят пять, отложив к этому времени миллион с хвостиком - в швейцарском конечно же банке, через их филиал на Багамах. Но как-то так вышло, что передумал и продолжал работать; ничего, бросит в шестьдесят шесть. Только не сейчас - сейчас разгар футбольного сезона, а профессиональный футбол, ну и конечно же баскетбол любимые игры клиентов. Поставят несколько сотен, а то и кусков - у Гарри были клиенты, играющие по-крупному, - и в воскресенье смотрят игры по телевизору. Так что теперь придется подождать двадцать шестое января, Суперкубок, а тогда уж можно и сматывать удочки. Да и какая разница - что в шестьдесят пять, что в шестьдесят шесть, - все равно никто не знает его возраста. А если на то пошло - и его фамилии.

Гарри Арно считал себя мужиком в самом соку, совсем не ощущал своих шестидесяти шести, поддерживал форму и почти не облысел. Волосы он расчесывал на пробор справа и раз в две недели подкрашивал, когда ходил стричься в парикмахерскую на Артур-Годфри-роуд.

У Джойс была привычка согнуться иногда и спросить: "А ведь мы с тобой почти одинакового роста, верно?" Или: "А какой у тебя рост? Пять футов семь?" Гарри терпеливо объяснял ей, что его рост считался средним для американского солдата Второй мировой, пять футов девять. Ну, может, сейчас он немного усох, но все равно находится в отличной форме. Хвативший его чуть ли не инфаркт - дело прошлое, закупоренную артерию хирурги вскрыли, и теперь все в порядке. Каждое утро он целый час бегал трусцой по Ламас-парк - по одну сторону которого были "Делла Роббиа" и все эти реставрированные гостиницы в стиле арт деко2, по другую - пляжи и Атлантический океан. В такое время на улицах почти ни души - отставники и пожилые еврейские мадам со своими широкополыми соломенными шляпками и нашлепками от загара на длинных носах по большей части разъехались, а новые обитатели Саут-Майами-Бич, вся эта модная публика - модельеры, манекенщицы, актеры и стильные педерасты не высовывались из своих нор до самого полудня.

Скоро, совсем скоро клиенты начнут обрывать телефон, спрашивая: "А что это случилось с Гарри Арно?" И сообразят, что они, собственно, ровно ничего о нем не знали.

Он исчезнет, испарится, начнет новую жизнь; эта жизнь подготовлена и ждет его. Он никуда не будет спешить. Не будет работать на людей, которых не уважает. Время от времени позволит себе выпить. А по вечерам - даже и сигарету. Вот так - курить сигарету и смотреть на закатный залив. А рядом Джойс.

Ну, не обязательно она, но вполне возможно. Ведь там, куда собрался Гарри, и свои женщины есть. Может, уехать сначала одному, устроиться, а потом, если будет настроение, вызвать и Джойс. Пусть заедет в гости.

Он был полностью готов. Обзавелся паспортами на две различные фамилии - так, на всякий случай. Впереди - свободная дорога, безоблачное небо и никаких проблем. Вот так все и выглядело, пока Гарри не узнал, что нарвался на неприятности. Это известие он получил от Бака Торреса двадцать девятого октября на Коллинз-авеню, в "Вульфи", за одним из столиков, расположенных снаружи, под тентом.

В "Вульфи" до сих пор подавали фруктовое желе - других таких ресторанов Гарри не знал. И подавали, как выразился один его дружок из "Майами геральд", "с серьезным лицом, не улыбаясь и не подмигивая". В меню сандвичей значился сандвич "Гарри Арно", только теперь Гарри Арно не мог есть сандвич с этим именем. Копченое мясо, моцарелла3 с помидорами и луком, сверху - немножко итальянского соуса.