Никоарэ Подкова   ::   Садовяну Михаил

Наступил вечер; мало у государя оставалось воинов, а вдали, бесчисленные, словно звезды в небе, зажглись огни турецкого стана.

- ...Бабка Чиряша! Зажглись огни турецкого стана, словно звезды в небе...

- Именно так, батяня Саву. И повелел тогда государь своим верным людям отойти к Рошканам.

Остановились они в Финце у заранее возведенных деревянных укреплений. Пришли к Иону Водэ его друзья, запорожские есаулы и крестьяне. Просили его уйти от врага по тайным, им одним лишь ведомым тропам.

"Иди, государь, и оставь нас, - говорили они. - Воины, такие, как мы, найдутся; князя, тебе подобного, не сыскать".

"Нет, братья, вместе бились, вместе и умрем".

Окружили их орды со всех сторон.

Шесть дней и шесть ночей держалось христианское войско, страдая от холода, а того пуще - от жажды. Ночью люди расстилали на траве рубашки, чтобы роса смочила их, и увлажняли запекшиеся губы.

Делал Водэ отчаянные, но бесплодные вылазки. Наконец согласился он ради спасения верных своих людей - на предложение бейлербея Ахмета. А уговор был такой: живым отвезти Иона Водэ в Стамбул к султану Селиму.

Вошел государь в палатку бейлербея.

"Ты клялся сохранить мне жизнь, Ахмет-бей".

"Я поклялся, что не трону тебя, о витязь", - сказал, улыбаясь, Ахмет, и в тот же миг Чигала-отуреченный, будь он проклят на веки веков, вонзил государю кинжал в спину.

- ...Будь он проклят на веки веков и пусть не знает в могиле покоя. Вот когда пропали и наши сыны, бабка Чиряша!..

Старый митешский рэзеш плакал, низко склонив седую голову.

- Так погиб наш Ион Водэ. А мертвое тело его Ахмет-бей велел привязать веревками к четырем верблюдам - и, потянув в разные стороны, они разорвали его.

Голос незнакомца пресекся. Люди, собравшиеся на подворье Харамина, молчали, будто прислушиваясь к старинному печальному напеву, звучавшему у каждого в глубине души.

Тут раздались бабьи вздохи и причитания. Батяня Гицэ тяжело вздохнул. Обняв незнакомца, он поцеловал его в правое плечо, словно стал вдруг меньше ростом и выше не мог дотянуться.

- И все? - спросил он своим жиденьким голоском.

Дьяк, сдвинув брови, молчал.

- А что сталось с ополчением, с запорожцами и с братом Иона Водэ?

- Кому какая выпала доля. Многие сложили там головы. Запорожские сотни благополучно достигли днепровских порогов. Ушел с ними и Никоарэ, и меньшой брат Иона Водэ, Александру. Туда же пришли и другие верные государю люди.

- Постой, брат, постой, - вскочил, взъерошив бороденку, Саву Фрэсинел. - Что это за слухи ходили нынче на ярмарке в Тукилацах? Будто бы Никоарэ Подкова, брат нашего государя, ударил четыре дня тому назад на Яссы...

- Может, и верно, - отвечал дьяк, лукаво ухмыляясь.

- Нагрянул на Яссы с большим войском...

- Кто его знает...

- И будто вырезали они стражу господарского дворца: им, вишь, нужен был господарь Петру, тот самый, что строил козни при султановои дворе и накликал беду на государя нашего Иона Водэ.

- Может, и так. Но, по слухам, господарь, хоть и хромой, а утек, не удалось его догнать; укрылся в Галатской крепости, перепугав нежданным своим появлением басурманский отряд, под охраной которого он правит. А может статься, что Никоарэ Подкова искал изменника Иримию.

- Верно, его искал! Истинная правда! - воскликнул корчмарь. - Продал Иримия своего господина.

- Так и было, как ты говоришь, батяня Горашку, - подтвердил незнакомец. - Иримия действительно продал своего господина туркам за тридцать кошелей, как Иуда за тридцать серебряников продал Христа фарисеям. Но что-то не слыхать, чтобы Иримию схватили; не схватили и господаря Петру Хромого.

- Как же так получилось? - величественно пожав плечами, удивился корчмарь. - Разве Никоарэ, брат нашего государя, не с войском напал на Яссы? Уже месяца полтора ходят слухи, что придет к нам князь из Запорожья.