Северная надбавка   ::   Евтушенко Евгений Александрович

"Как цепь!

Ну что ж, тогда я в кандалах! -

Петр Щепочкин воскликнул шепоточком.-

Я каторжник!

Я весь кругом в долгах!

Вовек не расквитаться мне,

и точка!

Прикован я к России -

есть должок.

Я к старикам прикован,

к малым детям.

Я весь не человек -

сплошной ожог

от собственных цепей

и счастлив этим!"

"Вы человек такой,

а я другой,..-

Чернов старался быть как можно мягче,-

Вы щедростью шумите,

как трубой

турист-канадец на хоккейном матче.

Бывает, Валя еле держит шприц,

зажата стиркой,

магазинной давкой,

и вдруг вы заявляетесь,

как принц,

швыряясь вашей северной надбавкой,

Но эта щедрость, Щепочкин, мелка.

Мы не бедны.

У вас плохое зренье.

Жалеть людей

наездом,

свысока,

отделавшись подачкой,-

оскорбленье,,,"

И осенило Щепочкинв вдруг:

он,

призывая фильм-спектакль на помощь,

"Я -- труп! -- вскричал,-

Еще живой, но труп!

И рыданул: -

Зачем ты с трупом споришь!

Возьми ты десять тыщ,

потом отдашь,

Какой я щедрый!

Я валяю ваньку.

Тебе открою тайну -

я алкаш.

Моим деньгам, Чернов, ищу я няньку.

Пусть эти деньги смирно полежат,-

не то сопьюсь".

Он пальцы растопырил.

"Ты видишь!"

"Что!"

"Как что!"

"Они дрожат.

Особенная дрожь,

Тоска по спирту".

"Но Валя спирт могла достать,

а вам

шампанского красиво захотелось".

"Чернов,

недопустима мягкотелость

к таким, как я,

отрезанным ломтям!

С копыт я был бы сразу спиртом сбит,

и стало б меньше членом профсоюза.

На Севере,

смешав с шампанским спирт,

мы называем наш коктейль:

"Шампузо".

Но это лишь на скромный опохмел.

Я спирт предпочитаю без разводки.

Чернов, я ренегат,

предатель водки

и в тридцать пять морально одряхлел.

Бывает ностальгия и во рту.

Порой,

как зверь ощерившись клыкасто,

пью,

разболтав с водой,

зубную пасту,

поскольку она тоже на спирту.

Когда тоска по спирту жжет,

да так,

Что купорос могу себе позволить,

лосьоны пью,

пью маникюрный лак.

Способен и на жидкость для мозолей.

Недавно,

в белокаменной греша,

я у одной любительницы Рильке

опустошил флакон "Мадам Роша",

и ничего -

вполне прошло под кильки..."

Оторопев от ужасов таких,

изображенных Щепочкиным живо,

Чернов спросил,

бестактно поступив:

"Но почему не перейти на пиво!"

Петр Щепочкин Шаляпиным в "Блохе"

захохотал,

аж затрясло открытку,

и выразилось в яростном плевке

презрение к подобному напитку,

"У нас его на Севере завал!

Облились пивом!

Спирт, ей-богу, слаще.

Я знал бы раньше -

сорганизовал тебе пивка спецбаночного ящик..."

"Как -- баночного!"

"Думаешь, вранье!"

"Почти.

Из фантастических романов".

"А я, товарищ,

верю в громадье,

как говорят поэты,

наших планов,

Все будет.

Все, быть может, даже есть,-

лишь выяснится это чуть попозже,

но в том прекрасном будущем -

похоже

не выпить мне уже

и не поесть.

Чернов, Чернов,

меня не понял ты.

До Сочи я еще в Москву заеду.

Мне там вошьют особую "торпеду",

чтоб я не пил.

А выпью -- Мне кранты,

Но при бутылках,

а не при свечах

я лягу в гроб,

достойнейший из трупов.

И как не выпить,

если там, в Сочах,

на стольких бедрах

столько хулахупов!

Инстинкты пожирают нас живьем.

Они смертельны,

но неукротимы.

Прощай, товарищ!

В поясе моем

зашита смерть моя -

аккредитивы..."

Чернов его у двери -

за рукав:

"Постойте,

ну, куда вы на ночь глядя!"

И зарыдал,

детей предсмертно гладя,

Петр Щепочкин,

трагически лукав;

"Прощайте, дети...

Погибает дядя..."

Стальные волчьи зубы не разжав

на горле у Чернова -

он молился:

"Рожай, дружок, решеньице,

рожай...

Ну, ну, родимый,

раз -- и отелился!.."

Чернов отер со лба холодный пот.

Задергался кадык,

худущ,

синеющ:

"Да,

вы в нелегком положеньи,

Петр,..".

И Щепочкин услужливо:

"Савельич...