Сотворение мира   ::   Крюкова Елена Николаевна

И, нагая, стою на разбойном ветру,

На поющем секиру и славу, —

Я стою и не верю, что завтра умру:

Ведь Норд-Ост меня любит, шалаву!

Не спущусь я в бетонную вашу нору,

Не забьюсь за алтарное злато.

До конца, до венца —

на юру, на ветру,

Им поята,

на нем и распята.

МАТЬ МАРИЯ



Выйду на площадь… Близ булочной — гам,

Толк воробьиный…

Скальпель поземки ведет по ногам,

Белою глиной

Липнет к подошвам… Кто т а м?.. Человек?..

Сгорбившись — в черном:

Траурный плат — до монашеских век,

Смотрит упорно…

Я узнаю тебя. О! Не в свечах,

Что зажигала,

И не в алмазных и скорбных стихах,

Что бормотала

Над умирающей дочерью, — не

В сытных обедах

Для бедноты, — не в посмертном огне —

Пеплом по следу

За крематорием лагерным, — Ты!..

Баба, живая…

Матерь Мария, опричь красоты

Жизнь проживаю, —

Вот и сподобилась, вот я и зрю

Щек темных голод…

Что ж Ты пришла сюда, встречь январю,

В гибнущий город?..

Там, во Париже, на узкой Лурмель,

Запах картошки

Питерской, — а за иконой — метель —

Охтинской кошкой…

Там, в Равенсбрюке. Где казнь — это быт,

Благость для тела, —

Варит рука и знаменье творит —

Делает дело…

Что же сюда Ты, в раскосый вертеп,

В склад магазинный,

Где вперемешку — смарагды, и хлеб,

И дух бензинный?!..

Где в ополовнике чистых небес —

Варево Ада:

Девки-колибри, торговец, что бес,

Стыдное стадо?!

Матерь Мария, да то — Вавилон!

Все здесь прогнило

До сердцевины, до млечных пелен, —

Ты уловила?..

Ты угадала, куда Ты пришла

Из запределья —

Молимся в храме, где сырость и мгла,

В срамном приделе…

— Вижу, все вижу, родная моя.

Глотки да крикнут!

Очи да зрят!.. Но в ночи бытия

Обры изникнут,

Вижу, свидетельствую: то конец.

Одр деревянный.

Бражница мать. Доходяга отец.

Сын окаянный.

Музыка — волком бежит по степи,

Скалится дико…

Но говорю тебе: не разлюби

Горнего лика!

Мы, человеки, крутясь и мечась,

Тту умираем

Лишь для того, чтобы слякоть и грязь

Глянули — Раем!

Вертят богачки куничьи хвосты —

Дети приюта…

Мы умираем?.. Ох, дура же ты:

Лишь на минуту!..

Я в небесах проживаю теперь.

Но, коли худо, —

Мне отворяется царская дверь

Света и чуда,

И я схожу во казарму, в тюрьму,

Во плащ-палатку,

Чтоб от любови, вперяясь во тьму,

Плакали сладко,

Чтобы, шепча: «Боже, грешных прости!..» —

Нежностью чтобы пронзясь до кости,

Хлеб и монету

Бедным совали из потной горсти,

Горбясь по свету.

ВАРЬЕТЕ



Жемчужными ногами — из-под цветной копны!

Кругами да бегами! А хохоты слышны!

Несут питьем густое и пряную еду…

Долой одежы — стоя!.. — дрожат на холоду!..

Девчонки вы, печенки, — да с тыквами грудей, —

От ног крутых и тонких, мужик, похолодей!..

Музыка водопадом сдирает с кожи пот…

Танцуйте до упаду, — авось оно пройдет:

То Квазимодо-Время на глиняных ногах,

Что взял себе в беремя малец на костылях, —

А он плясать не может, он видел Гиндукуш…

Плесни мускатом в рожи, канкана красный туш!

Слизни-ка соль, красотка, с воздернутой губы…

Пляши — швырнули б сотку из гула голытьбы!

Да только те бояре, сощурясь, зрят канкан,

Да будто на пожаре, толкают в пасть банан…

Танцуй, танцуй, Галина!.. А Сонька, ты чего?..

А скулы как малина! А в бисере чело!..

Колготки рвутся с хрустом, на зраках пелена —

Веселое искусство,

Веселая страна!

Веселые девахи, до тайников мокры, —

Танцуйте вы на плахе, танцуйте до поры:

Сей танец — не работа, сей грозный карнавал

Вас до седьмого пота за гроши убивал!

Целованы — по пьяни, в исподнем — из больниц,

Танцуйте, Кира, Кланя, в виду кабаньих лиц!..

У попугаев ара наряды не пестрей…

Оттанцевать — до жара… и в «скорую» — скорей…

А трубы — нету сладу!.. Табачный воздух рвут!..