Сотворение мира   ::   Крюкова Елена Николаевна

Танцуйте до упаду — авось они пройдут,

Краснознаменны годы, казарменны гудки,

Фланговые народы с дрожанием руки…

Там будут псы и кошки и каждый — сыт и пьян…

Танцуйте, длинноножки, для них блатной канкан!

В роскошестве погибнем да в пиршестве помрем,

А все же спину выгнем

и рому отхлебнем!

И выбежим! И спляшем — во вьюгах площадей,

Среди кремлевских башен, среди родных людей —

И спереди, и сзади — все в лентах и цветах! —

Краснознаменны бляди —

Любашки, Верки, Нади —

Задрогнув, при параде,

С улыбкой на устах.

ВСТРЕЧА МАРИИ С ЕЛИЗАВЕТОЙ



Навстречу друг другу

Две женщины шли.

Мария — во вьюге —

Круглее Земли.

И Елизавета

Кругла, что копна…

— Ох, Машка!.. Планета…

— Ох, Лизка!.. Луна…

Им вызвездил иней

У рта — лисий мех…

— Ну, Машка!.. А скинешь?..

— Ну, Лизка!.. — И смех…

Мария погладит

Товаркин живот:

— Ну, ты не в накладе?..

— Умножу народ!..

И, тяжко брюхаты,

Морозы вдохнут:

— Хоша б не солдаты…

— Мальцов — заберут!..

И очи младые

Струят слезный свет.

— Ты плачешь, Мария?..

— Нет, Лизонька… нет…

На пальце сверкает

Златое кольцо.

Из тьмы возникает

Родное лицо.

И слезы Марии

Летят на живот —

То снеги косые,

Беззвучный полет,

То ветры косые,

Косые дожди…

— Ты плачешь, Мария!..

— Лизок… погоди…

И так вынимает

Тряпичный комок,

И лик утирает

Соленый платок!

Худые рекламы.

Да счастье — взаймы.

О, мертвые сраму

Не имут!.. А мы?!..

А Елизавета —

Вся шепот и всхлип:

— Мой… тоже там где-то…

Мой — без вести сгиб…

АНКОР, ЕЩЕ АНКОР!..



В табачной пещере, где дым, как щегол,

Порхает по темным закутам,

Где форточка, будто Великий Могол,

Сощурилась мерзлым салютом,

Где добрая сотня бутылей пустых

В рост, как на плацу, подровнялась… —

О, сколько штрафных этих рюмок шальных

За мощным столом подымалось!.. —

Где масляных, винных ли пятен не счесть

На драной когтями обивке, —

В каморе, где жизнь наша — как она есть,

Не сахар, не взбитые сливки, —

Один, человек на диване лежал,

На ложе в ежовых пружинах,

Тощой, востроносый, — ну чисто кинжал —

Махни, и вонзается в спину…

Он пьян был в дымину. Колодою карт

Конверты пред ним раскидались…

Он выжил в слепом транспортере — то фарт!

И пули за ним не угнались…

Да только от воплей на минных плато,

От крика тех танков горящих

Он нынче в постель надевает пальто

И мерзнет! — теперь, в настоящем…

Ничем не согреться. Хлестай не хлестай

Подкрашенную хной отраву…

Яичница стынет. Полночный наш Рай.

Ад прожит: красиво, на славу…

Зазубрины люстры… Свечи мыший хвост…

И Жучка — комок рыжемордый…

Взы, Жучка!.. Ну, прыгай — и в небо до звезд,

И в петлю: дворняги не горды!..

Ах, дворничиха, ах, дворянка моя,

Ну, прыгай же ты… через палку —

Свеча догорает… а в кипе белья —

Скелет, что пора бы… на свалку…

Еще, моя Жучка!.. Анкор…эй, анкор!..

Вот так-то, смиряйся, зверюга,

Как мы, когда — из автомата — в упор,

Пред телом веселого друга,

Под глазом приказа, в вонючем плену,

Во почте, где очи… не чают…

Полай ты, собака, повой на Луну —

Авось нам с тобой полегчает…

Ну, прыгай!.. Анкор, моя моська!.. Анкор!..

Заврались мы, нас ли заврали —

Плевать!.. Но в груди все хрипит дивный хор —

О том, как мы там умирали!

Как слезно сверкает в лучах Гиндукуш!..

Как спиртом я кровь заливаю…

Анкор, моя шавка!.. Наградою — куш:

Кость белая, кус каравая…

Мы все проигрались.

Мы вышли в расход.

Свечва прогорела до плошки.

И, ежели встану и крикну: «Вперед!..