На ножах   ::   Лесков Николай Семенович

По сути дела, положение оставалось таким же, как в довоенные годы, когда Андреи Лесков, опасаясь, что инерционный подход к полемическим романам перечеркнет память и литературное значение отца, озабоченно писал Горькому: "...старые оценки "Некуда" и "На ножах" не дают критикам 1930-х годов видеть Лескова последних двадцати лет его работы!" {Цит. по: Горелов А. Книга сына об отце // Лесков А. Жизнь Николая Лескова. - М., 1984. - Т. 1. - С. 27.}.

Плотная завеса над романом была приподнята лишь в конце пятидесятых. Это было заслугой Б. М. Другова - автора талантливого, но в силу исторических условий ограниченного очерка о творчестве Лескова. Полностью еще не доверяя возможности нетенденциозной оценки романа, Другов однозначно связал его замысел с сотрудничеством писателя в "Русском вестнике". Опуская подробности взаимоотношений М. Н. Каткова и Лескова (общеизвестно, что они были вынужденные, из-за "нуждательства и безработицы") {После статей Д.Писарева по поводу романа "Некуда", "Сердитое бессилие" и "Прогулка по садам российской словесности" (Русское слово, 1864. э 6; 1865. э 2) Лесков был "отлучен" от демократической прессы.}, Другов писал:

"Роман "На ножах" (1870-1871) был в полном смысле слова произведением, выполненным по рецептам Каткова" {Другов Б. М. Н. С. Лесков: Очерк творчества. - М., 1957. - С. 46.}. В свете уничтожающих ленинских оценок Каткова и его изданий {См.: Ленин В. И. Еще один поход на демократию // Полн. собр. соч. - Т. 22. - С. 87.} это означало, что роман был отнесен Друговым к реакционно-охранительной беллетристике. Считалось, что она изображала "благородных предводителей дворянства, благодушных и довольных мужичков, недовольных извергов, негодяев и чудовищ-революционеров" {Там же.}. В своем сюжете роман "На ножах" полностью не отвечал этой формуле. Но сюжетные перипетии в данном случае никого и не интересовали. Чтобы еще более связать Лескова с идеей охранительства, Другов предваряет анализ "На ножах") клеветнической цитатой из воспоминаний писателя И. Ясинского, которые известны как источник недостоверный по изложению фактов и субъективный в их оценке. "Когда я первый раз вошел в литературный кружок Василия Степановича Курочкина, - пишет Ясинский, - в 1870 году, имя Лескова... было у всех на языке. О нем говорили с презрением и отвращением и даже уверяли, что он служит агентом в Третьем отделении" {Ясинский И. Роман моей жизни. - Л., 1926. - С. 194.}.

Попробуем обратиться к фактам, то есть к истории создания и печатания "На ножах". Момент его замысла никак не зафиксирован. По свидетельству сына и биографа писателя, Лесков никогда ни с кем не говорил об этом, по его признанию, "сокрушившем" его романе {См.: Лесков А. Жизнь Николая Лескова. М.: Худож. лит., 1984. - Т. 1. - С. 258.}. Есть, однако, мнение, что замысел его не связан ни с общим антинигилистическим угаром, распространившимся в семидесятые годы в русском обществе, ни с личными антипатиями писателя.

У некоторых исследователей возникла здравая мысль, что в романе отразилось "свойственное Лескову горячее желание непосредственно и действенно откликнуться на зов современности, запечатлеть новые типы, новые умонастроения, новые отношения, складывающиеся в это время в русской жизни..." {Столярова И. В поисках идеала: Творчество Н. С. Лескова. - Л., 1978. - С. 48.}. Это справедливо и, может быть, более точно, чем утверждение А. М. Горького, что "На ножах" - "книга злого отчаяния, книга личной мести, где все герои шантажисты, воры, убийцы..." {Горький А. М. Н. С. Лесков // Несобранные литературно-критические статьи. - М., 1941. - С. 87.} Инвективно-сатирическая тенденция, конечно, отчетливо обозначена в романе, но круг его героев все же намного шире очерченного Горьким. Не надо обладать особой зоркостью, чтобы убедиться в этом. Если возможно, надо выбрать угол зрения, не ограниченный требованиями времени и идеологической ситуацией в стране.