Петропавловская крепость   ::   Жарикова Татьяна

---------------------------------------------

Жарикова Татьяна

Петропавловская крепость



Татьяна Жарикова

Петропавловская крепость

Художественно-документальная повесть

1

Поздняя ночь. Тихо в доме, тихо и на улице. Скоро рассвет. Но Достоевский не спит, лежит в постели, думает о поручике Григорьеве, с которым провел он весь вечер. К Петрашевскому они не пошли, сидели вдвоем, разговаривали. Федор Михайлович прочитал рассказ поручика, считал его удачным, талантливым и горячо советовал писать о солдатской службе, как можно больше писать. Настоящая жизнь русского солдата еще никем не описана. И теперь Достоевский вспоминал разговор, думал о рассказе. Как здорово вышел у Григорьева старый солдат. Живой перед глазами стоит. Кажется, слышишь слова его: "Нет, братцы, знать, царь-то наш не больно православных русских любит, что все немцев к себе берет. Куда не оглянешься, ан все немцы, и полковые командиры немцы, да и полковники-то все немцы, а уж если и выберется из русских, так уж и знай, что с немцами все якшался, оттого и попал в знать, что грабить нашего брата больно наловчился; ах, они мерзавцы! Ну да погоди еще! и святое писание гласит: первые будут последними, а последние первыми!" И ведь точно как, некуда приткнуться русскому человеку, если немец тебя не поддержит...

Думая так, Федор Михайлович заснул. Но, кажется, недолго спал. Сквозь сон почувствовал какое-то движение в комнате, показалось, вошли какие-то подозрительные люди. Непонятно было, то ли сон это, то ли явь. Брякнуло что-то, и Достоевский испуганно открыл глаза, поднял голову над подушкой и услышал негромкий мягкий голос в полумраке:

- Вставайте!

Произнес это офицер. Рядом с ним Федор Михайлович разглядел знакомого частного пристава с пышными бакенбардами. Около двери темнел еще один человек, по-видимому, солдат.

- Что случилось? - спросил растерянно Достоевский, ничего не понимая спросонья. Ему казалось, что он спит, сон это.

Хотелось проснуться.

- Господин Достоевский Федор Михайлович? - вместо ответа также мягко спросил офицер.

- Да...

- По повелению его императорского величества вы арестуетесь...

Достоевскому показалось, что офицер говорит это с сожалением, и промелькнула вначале мысль, не шутка ли все это. Федор Михайлович перевел взгляд на пристава и понял: не шутка.

- Нам предписано произвести у Вас обыск и доставить Вас в Третье отделение, - закончил офицер.

- Позвольте же мне... - пробормотал Достоевский, и офицер перебил его предупредительно:

- Одевайтесь, одевайтесь. Мы подождем... - и взглянул на пристава.

Тот быстро и уверенно зажег свечу и указал на печь солдату, по-прежнему стоявшему у двери:

- Начинай оттуда.

Солдат взял табурет, подставил ее к печи, брякая саблей, влез на него, ухватился за грядушку рукой, оперся носком сапога о край гарнушки и заглянул на печь.

А пристав открыл книжный шкаф и стал выкладывать на пол книги.

Достоевский торопливо одевался, стыдясь нижнего белья.

Офицер отвернулся от него, подошел к письменному столу, где лежали книги, стопка чистой бумаги, начатая рукопись, взял наполовину исписанный листок, поднес к своему лицу, почитал и обернулся к Достоевскому.

- Продолжение "Неточки Незвановой"? - спросил он с улыбкой.

Федор Михайлович суетливо натягивал брюки, путался в штанине; услышав вопрос жандарма, ответил хрипло:

- Да...

Майор Санкт-Петербургского жандармского дивизиона Чудинов получил вчера секретное предписание, в котором приказано было ему в четыре часа по полуночи арестовать отставного инженер-поручика и литератора Федора Михайловича Достоевского, опечатать все его бумаги и книги и доставить в Третье отделение. Предписывалось строго соблюдать, чтобы из бумаг Достоевского ничего не было сокрыто.