Проталины   ::   Шевченко Лариса Яковлевна

Хоть праведен гнев жестоко разящего бога

Все люди трепещут, когда на Олимп ты восходишь!

Ты, дивной красы и поэзии чудной любитель.

Ты, ярких талантов и щедрых умов покровитель –

О, гордый и мудрый провидец Олимпа, великий.

Красивый, но грозный бог Солнца и Света двуликий.

Правда, слова Ленька выучил плохо, но Светлана старательно подсказывала ему начало каждой строчки, и получилось сносно. После стихов позволялась любая импровизация в прозе, но ребята так вошли в роль, и прониклись торжественным слогом, что не захотели нарушать сценария, за исключением выкриков «О, боги!», сопровождавшихся ударами грома, точнее барабанным боем по разбитому корыту, которое заранее притащили со свалки.

Вышла Валя в зеленом плаще из шторы и с желтой лентой вокруг головы. Перед нею, Анюта, став на колени и вытянув вперед руки, тихо и торжественно произнесла:

Ежегодно раннею весною

Бурной зеленью растенья удивляют.

И, как прежде, о, богиня, пред тобою

Все колени с восхищеньем преклоняют.

Ты следишь, чтоб небо улыбалось,

Наливались золотом поля,

Яркими цветами покрывалась

Милая, любимая земля!

А Лиза из соседнего двора, подняв глаза и руки к небу, заговорила:

– Ты!

Покровительница юных и наивных,

Милых, чутких, добрых и невинных,

Ласковых, заботливых и нежных,

Вежливых, послушных и прилежных!

Эти слова вызвали неописуемый восторг у взрослых. Они хлопали, одобрительно кивали головами и, довольные детьми, улыбались, обещая вечером собрать на представление всех знакомых.





НАКАЗАНИЕ





Меня не пустили гулять. Я наказана за то, что вчера поздно пришла домой. Я не хотела волновать деда. Так уж получилось. Играли в партизан. Стрелочки на асфальте привели в парк. Уже смеркалось, и я подумывала о возвращении. Вдруг Ленька позвал нас: « Айда, кино смотреть бесплатно!» Мы влезли на железную, узорную ограду. Деревья закрывали почти весь экран, зато звук был громкий. Шел фильм про войну. Сюжет был захватывающий. И хотя смотрели не сначала, все поняли. Про деда вспомнила, когда экран высветил «конец фильма». Вмиг расстроилась. Впечатление от фильма померкло. Поняла, что он сейчас нервничает, а Оля, наверное, его пилит. Из парка бежала, не разбирая дороги. Перед дверью отдышалась и понуро вошла в комнату. Оля давала деду лекарство. С трудом выдавила из себя:

– Кино в парке с ребятами смотрела.

Дед, полный горького упрека, молчал. Оля коротко отрезала:

– Спать!

Испустив безнадежный вздох сострадания, я легла лицом к стене. Долго не могла заснуть, слушая, как ворочается дед. Одни неприятности от меня! Хоть вешайся с горя. Зачем Ленька затеял эту петрушку? Сама виновата. От скуки сваляла дурочку. Балда. А если дед заболеет, кто будет кормить меня и Олю? Опять в детдом? И почему она не работает? Она же молодая и здоровая.

Наутро дед пошел на работу. Значит, выздоровел. От этого жизнь показалась мне не такой уж плохой. А что гулять не пустили, так правильно. Поделом мне, не слушала предостережений совести. За такое врезать надо было.

Раз осталась дома, так надо чем-то заняться. Подошла к книжной полке: медицина, философия, марксизм-ленинизм. Все только взрослое. Вышла в парадное. Там Оля разговаривала с соседкой тетей Верой. Прислушалась. Ничего интересного. Тот так сказал, этот так ответил. Беседа была похожа на болтовню наших нянь в лесном детдоме. Правда, здесь чувствовался какой-то сюжет, хитроумное сплетение событий, как в кино. Но содержание мне не нравилось. Всех ругали, никого не хвалили. И интонации были какие-то ехидные, гадкие.

Спросила вежливо: «Скажите, пожалуйста, это называется «сплетни»?

Тетя Вера посмотрела на меня так, будто я с луны свалилась. И я поняла, что сказала глупость.

– Марш на кухню, – зло крикнула Оля.

«Хоть бы деду не сказала.