Зеркало Велеса   ::   Прозоров Александр Дмитриевич

Найдут ли?

— Хочешь, я отдам тебе свою душу, мудрый Лютобор? — опять предложила гостья.

— На что мне душа твоя? — отмахнулся старик. — Я же не Мара Ледяная, у меня

полей и царствия свого нет. И мальчишке бабья душа не к месту. Ему надобна та,

что неотличима окажется... Найду ли? — Колдун вздохнул: — Снимай, клади чадо на

камни сии. Головой на черный валун, спиной на красный, ногами на серый. Я

покамест за мазью и снадобьем схожу. Опричь трава мне и свечи понадобятся. Ты

воска пчелиного прихватить не догадалась? Плохо, у меня совсем кончился. Но на

сей раз, мыслю, достанет. И сало барсучье... Крылья... крылья... Ничто, пером

обойдусь. Шесть перьев, шесть вихрей, шесть сторон...

Припоминая вслух нужные для предстоящего ритуала составы и атрибуты, мудрый

Лютобор скрылся в пещере. Женщина же, облегченно утирая слезы, принялась

освобождать сына от ремней...







Барчук



Он как раз входил в вираж, преследуя пирата. Грубоватый, словно слепленный из

картонных ящиков, «F-22» выплескивал два длинных, желтых снопа пламени, но даже

отчаянный форсаж не мог спасти воздушного разбойника. Ближе, ближе, ближе... Он

видел раздвоенный хвост американца совсем рядом, казалось — можно было достать

до него рукой, но на панели приборов все равно никак не загорались лампочки,

сигнализирующие о захвате цели. Андрей довернул своего «Бизона» еще немного,

скинул предохранитель на штурвале, со всей силы вдавил гашетку. Истребитель

затрясся, загрохотал, выплескивая шквал пушечных снарядов. Он явственно увидел,

как трассеры вытянулись к вражеской машине, как коснулись ее фюзеляжа — но

проклятый американец летел, как ни в чем не бывало, и даже скорости не снизил.

Оставалось одно — таран. Не прекращая огня, Андрей сделал «горку» и обрушился на

«Раптор» сверху, воображая, как от того отлетает оперение, стекла фонаря, куски

обшивки. Но стоило подняться выше, чуть сбросить тягу — и пиратский самолет

вновь предстал во всей красе, без единой царапины!

«Значит, это компьютерная игрушка», — с чувством острой обиды понял Андрей и.

. проснулся.

Будильник, продолжавший стрелять длинными очередями, показывал шесть часов

сорок минут, если не считать быстро прыгающие, зеленые циферки секунд. За окном

плотной серой пеленой висели подсвеченные уличными фонарями, влажные сумерки.

Андрей приподнялся на локте, хлопнул по кнопке звукового сигнала, с надеждой

глянул на нижнюю строку. Там злорадно светилось английское «thursday». Значит,

день не выходной.

— Андрюша, ты встал? — послышался за дверью женский голос.

— Так еще только без двадцати семь, мама, — откинулся на подушку паренек. —

Мне еще два часа до школы спать можно!

— Какие два часа? — Распахнулась дверь. — Ты помнишь, что мне вчера обещал?

Что утром всю математику сделаешь. Надо было не «Назад в будущее» до полуночи

смотреть, а уроки делать. Тогда бы и выспался. И поменяй наконец звук в

будильнике! Дождешься, соседи милицию вызовут. Скажут, перестрелка у соседей.

— Пусть вызывают, — отмахнулся мальчик. — За будильник еще никого не сажали.

— Ты это отцу объяснишь, когда ему выбитую дверь чинить придется. Давай,

поднимайся, нечего бока отлеживать! Смотри, нахватаешь двоек — в институт не

поступишь, в армию на два года загремишь. Там тебе враз все мозги отобьют, тупым

солдафоном по гроб жизни останешься.

— Ну, что ты говоришь, Оля? — вступил в разговор густой мужской бас. — Какие

солдафоны? Армия — школа жизни, через нее каждый мужчина пройти должен.

— Армия — это та школа, которую лучше пройти заочно. И не сравнивай свое

время и нынешнее. Теперь в армии только калек делают да мозги последние парням

высушивают. И зачем она вообще нужна? Мы чего — воевать с кем собираемся? Вот

кто хочет, тот пусть и служит.