Был настоящим трубачом   ::   Яковлев Юрий

Он может быть при лошадях...

- Вы конюх? - спросил Николай Леонидович, вопросительно глядя на юношу.

- Не совсем... Но если надо... Я люблю лошадей. И потом... я не чураюсь никакой работы.

Николай Леонидович снял красноармейскую фуражку и вытер лоб платком.

- Хорошо! - сказал он решительно. - Завтра мы выступаем. Зачисляю вас в театр рабочим... сцены. У нас есть фургон, а кучера нет.

- Ура! Икар будет кучером! - воскликнул Котя.

Когда труппа будущего театра, уже насчитывающая десять человек, шла по набережной Фонтанки, Котя увидел, как по реке плыла старая баржа, заполненная тощими, оборванными ребятами. Они отталкивались от дна шестами и галдели от удовольствия.

Увидев Котю, ребята начали кричать:

- Эй, барчук! Ныряй! Плыви к нам!

- Я не барчук! - на ходу крикнул Котя. - Смерть Юденичу!

И ребята с баржи хором ответили:

- Смерть Юденичу!

И подбросили в воздух фуражки и картузы. Одна фуражка упала в воду.

3

В летний день 1919 года по улицам красного Петрограда двигались войска. Это тяжелые подковы артиллерийских лошадей, как молоты, опускались на камни мостовой, а колеса орудий перекатывались с такой силой, что в окнах звенели стекла. Лафеты, орудийные передки, зарядные ящики, повозки, походные кухни, выкрашенные в общий грязно-зеленый цвет, образовали грозный движущийся поток. Среди этого потока совсем инородным телом выглядел большой брезентовый фургон, расписанный яркими пятиконечными звездами. Кроме звезд, на фургоне красовалась надпись: "Героический рабочий театр".

Вместе с артиллерийским полком на фронт отправлялся самый молодой театр Советской Республики.

Белые войска генерала Юденича захватили Ямбург и Псков и приближались к Петрограду, Питерский фронт стал самым важным фронтом Республики.

- Эй, ездовые второй батареи, что вы там, заснули? Подтянись! Подтянись! - кричал командир ездовым.

- Но-о-о, сонные! - кричали ездовые лошадям.

Вздымалось облако пыли, из камней вылетали искры, и новая волна грохота оглушала прохожих.

Над городом реяли кумачовые полотнища с четко выведенными словами: "Смерть Юденичу!", "Не отдадим врагу революционный Петроград!"

Этими словами город напутствовал уходящих на фронт.

На одном из орудийных передков, рядом с грузным белобрысым красноармейцем, сидел смуглолицый мальчик в серой курточке и такой же кепке. Маленькие ровные брови высоко взлетали над глазами. Сами же глаза были задумчивыми и серьезными, как у взрослого человека. Когда же мальчик улыбался, глаза его оживлялись и в них загоралось что-то озорное.

Это был Котя.

Перед началом марша командир полка сам привел его к запряженному шестеркой лошадей орудию. Здесь, на передке, восседал немолодой боец в фуражке, надвинутой на самые глаза. Гимнастерка и шаровары сидели на нем в обтяжку. Казалось, сделай он неловкое движение и обмундирование затрещит по швам.

- Принимай в расчет бойца! - сказал командир артиллеристу. - Головой отвечаешь!

Вместо ответа боец приложил руку к козырьку и, как показалось Коте, не обратил на него никакого внимания.

Мальчик забрался на передок и сел рядом с неразговорчивым бойцом.

Раздалась команда "Арш!", заиграл оркестр. Полк тронулся.

Первое время Котя и его спутник ехали молча. Мальчик жалел, что ему попался такой угрюмый спутник. Неожиданно красноармеец, не поворачивая головы, спросил:

- Ты тоже артист?

- Артист, - ответил Котя.

- На голове стоять можешь?

- Не-ет.

- А шпаги глотать умеешь?

- Не пробовал.

- Что же ты умеешь делать? - разочарованно спросил боец.

Котя слегка подался вперед и заглянул ему в лицо.

- Я играю в спектакле. Сперва подношу патроны, а потом погибаю.

Боец долго молчал, обдумывал. Наконец со вздохом произнес:

- Как солдат. Сперва подносит патроны, потом погибает.