Был настоящим трубачом   ::   Яковлев Юрий

- А я еще стихи сочиняю, - доверительно сообщил артиллеристу Котя. Не верите? Честное благородное!

И, не дожидаясь, как боец отнесется к этому сообщению, продекламировал:

Возле цирка на Фонтанке

Продавал мужик баранки.

А баранки были с маком.

Отдал их мужик собакам.

Красноармеец опустил поводья, с нескрываемым любопытством посмотрел на Котю, протянул ему руку.

- Яшечкин, - представился он.

- Котя, - ответил мальчик.

Так они познакомились.

- А вы наводчик? - спросил Котя.

- Замковой, - через некоторое время ответил артиллерист.

- Пушку на замок запираете?

- Не пушку, а снаряд... Засылаю снаряд в патронник, закрываю орудийный замок.

- А ключ от замка где храните?

Яшечкин недовольно покосился на мальчика.

- Это амбарный замок запирают на ключ, - сказал он и снова надолго замолчал.

В вышине раздался протяжный дробный треск. Из-за леса вылетел аэроплан. Он летел так низко над землей, что его гул заглушал все звуки движущегося артиллерийского полка. На широких двухэтажных крыльях горели красные звезды. От пролетающего аэроплана над колонной просвистел ветер и тень крыльев скользнула по траве. Котя привстал, чтобы лучше разглядеть военлета, который перегнулся через борт кабины, но сильная рука Яшечкина вернула его на место.

- Не балуй. Свалишься на землю.

Обогнав колонну, аэроплан удалился в сторону фронта, а Котя провожал его округлившимися глазами. И губы его сами по себе уже шептали строчки будущего стихотворения:

Смелый красный авиатор

В бой ведет аэроплан.

На войне все неожиданно меняется. Обыкновенная изба может превратиться в штаб полка; школа может стать полевым лазаретом; площадь огневой позицией для орудий, а колокольня - наблюдательным пунктом.

Так пригородный вокзал неожиданно превратился в театр. На месте, где обычно висело расписание поездов, появился большой плакат:

Героический рабочий театр.

"ЗНАМЯ РЕВОЛЮЦИИ",

драма в двух действиях, пяти картинах.

Начало в семь часов вечера.

Б И Л Е Т Ы Н Е П Р О Д А Ю Т С Я.

ЗАПЛАТИМ ЗА БИЛЕТЫ ЮДЕНИЧУ - ПУЛЯМИ И СНАРЯДАМИ.

4

Перрон вокзала, превращенный в театральную площадь, заполнили красноармейцы, идущие на спектакль. Они шли с оружием, потому что когда рядом враг, то даже в театре нельзя расставаться с винтовкой.

Два бойца прикатили пулемет. Дежурный - розоволицый красноармеец с рыжим чубом - преградил им путь:

- С пулеметом нельзя!

- Куда же мы его денем? Мы за пулемет в ответе! - говорил один из пулеметчиков, оттирая дежурного плечом.

- С винтовками можно, а с пулеметом нельзя?! - поддерживал товарища второй пулеметчик.

- Вы еще тачанку прикатите! - не сдавался дежурный.

Образовалась толпа. Задние кричали:

- Проходите! Эй, пулемет, двигай!

В это время на перроне ударили в колокол. Но это не был сигнал к отправлению поезда. Удар колокола означал первый театральный звонок. Какой-то сугубо штатский старичок, неизвестно как очутившийся на станции, спросил дежурного:

- Поезд отправляется?

- Спектакль начинается, - ответил дежурный.

Старичок долго смотрел на него, растерянно моргая, потом оглянулся и увидел, что у перрона стоит бронепоезд.

- Спектакль начинается, - пробормотал старичок и вдруг пустился бежать.

Помещение вокзальной кассы было превращено в гримерную. Перед единственным зеркалом, принесенным из буфета, гримировались все сразу. Каждый старался протиснуться вперед, чтобы вместо щеки не попасть палочкой грима в нос. Получалось забавное зрелище: в одном зеркале множество лиц.

Тем временем Котя сидел на круглой табуреточке кассира и лихо стучал компостером.

- Вам куда билет? В Рязань или в Париж? - спросил он маму, которая кончила гримироваться и подошла к сыну.