Без ножа и кастета   ::   Лаврова Ольга

 – «В зимнее время периодически наблюдается повышение выпадения конденсата на окон­ных проемах».

– Уже годится. Повтори, внесу.

– «…Повышение выпадения конденсата на оконных проемах».

Мусницкий зачеркивает строку, вписывает замену, еще что-то исправляет.

– Перебелишь, – отдает он листок Алтынову. – Все с кляузами?

– Еще одна. Щепетильная. Что незаконно разрешили постройку шести блоков для автомобилей. В том числе для вашего, Максим Семенович.

– И что тут щепетильного? – изумляется Мусниц­кий. – Пиши: «Нарушителям предложено в кратчайший срок представить сметную документацию… для рассмот­рения в установленном порядке». – Мусницкий смеет­ся: – Значит, первоначально – тебе, ты – мне, а я – в стол. Сегодня, Алтынов, острые вопросы надо решать смелее!.. Не разузнал насчет плана по сносу?

– Договорился. Их машинистка просто сделает для нас лишний экземпляр. Это вариант самый дешевый – коробка конфет.

– А ты не дешевись, прибавь еще какую морковку. Машинистка и на будущее сгодится. Да! Вот еще что. Ходил я в новый дом, второй и третий корпуса. Недодел­ки, халтуры вагон, полное безобразие. – И эти столь распространенные и справедливые сетования заканчива­ет неожиданно: – Узнай, кто еще в приемной комиссии, потолкуй, чтобы принять, как есть. Усек?

– Я, Максим Семеныч, все секу с ходу!

На станции обслуживания Изабелла придирчиво ос­матривает восстановленную фару.

– Ну, все в порядке, – подходит Алик, засовывая в карман бумажник. – Подкинул ребятам за срочность.

Вдвоем они садятся в машину, и Изабелла выводит ее с территории станции.

– Куда вас отвезти? – спрашивает она, приостановясь на улице.

– Белла, а мы не посидим где-нибудь? Тихо-скромно. По-дружески?

– Я должна вернуться на работу. Еще кучу иностран­ных проспектов переводить.

– Вам нравится этот трест «Разнореклама»? И ваша работа?

– Средне.

– Да, вы заслуживаете лучшей участи!..

Продолжение разговора мы слышим у следующего светофора:

– И что же, мы вот так расстанемся и не увидимся больше?

– А зачем, собственно? – хитро косится Изабелла.

– Вам непонятно?

– М-м…

– Вы меня толкаете знаете на что? Еще раз раскокать фару у вашей машины!

– О! Дорогое удовольствие!

– Так не вводите меня в пустые расходы!

Знаменский и Томилин работают в банке с докумен­тами. Закончив складывать какие-то цифры, Пал Палыч нарушает молчание:

– Наивные мы с вами люди, Николай Александро­вич! Кажется, все превзошли, все знаем… А вот сколько товарищ Мусницкий имеет, к примеру, на вывоз мусора? Не скажете? Дышите глубже – пятнадцать тысяч рублей!

– О-го-го!..

– А под скромной графой «Содержание дворов и тротуаров» – угадайте, сколько?

– Н-ну… столько же?

– Тридцать девять тысяч!

– Фантастика! Да. И что же подразумевается в этой графе?!

– Всякие работы, которые, судя по состоянию дво­ров, не производятся. Дальше. Текущий ремонт, прошу прощения, – сто пятьдесят пять тысяч! А капитальный…

– Если на текущий столько, то… полмиллиона?

– Миллиончик без двухсот рублей!

– Куда же это все ухает?!

– Сам давно так не удивлялся! Увидишь облупленный фасад, думаешь: где же на все денег набраться? А день­ги – вот они! Хватило бы всем жить в уюте и комфорте!

– А по району в целом сколько?

– Только на благоустройство и ремонты выделяется двенадцать миллионов в год!

Томилин вскакивает.

– Такие средства!.. Ведь это просто грабеж – только без ножа и кастета! Вы посмотрите только сводку по ремонту! – Он протягивает Пал Палычу свои выкладки.

– Ремонт перед сносом? Тридцать процентов средств?!

– Совершенно верно. Мусницкий благоустраивал дома, которые вскоре шли на слом. Поди потом проверь, что там делали, что нет!

– Недурно. – Пал Палыч снова обращается к сводке Томилина.