Чистилище святого Патрика   ::   Кальдерон Педро

Поплакала, помучилась, простила,

И для беды нашлося утешенье,

А так была беда ее громадна,

Что ей пришлось увидеть вместе слитым

В одном ее возлюбленном - уродство

Грехов таких, как воровской захват,

Насилие, и грязь кровосмешенья,

И мрак любодеяния, и измена

Пред Богом, как супругом, н кощунство,

На двух конях, сынах проворных ветра,

К Валенсии помчались мы, и там.

Как будто бы жена и муж, предались

Совместной жизни, полной разногласий,

Я быстро прожил все, что только было

В моем распоряжении. Без денег

И без друзей, надежды не имея

На что-нибудь другое, я решился

Прибегнуть к красоте моей жены

Любовницы, как к средству. О, когда бы

Стыдиться мог поступков я своих,

Лишь этого я б одного стыдился!

Пустить в продажу честь! Назначить цену

За сладость ласк - какая это низость

Последний грех последнего из подлых!

Когда я ей сказал об этом плане,

Бесстыдному, она дала согласье,

Ничем не выражая удивленья,

Но только я ушел, она бежала

И спряталась в одном монастыре.

Там под началом инока святого

Она нашла приют от бурь мирских

И умерла, раскаяньем сердечным

Свою вину примерно искупив.

Да воспомянет Бог о ней на небе!

Стал тесен мир для дерзких преступлений,

И увидав, что больше нет земли,

Которая б меня к себе прияла,

На родину вернуться я решил;

Казалось мне, что здесь, по меньшей мере,

Найду я безопасность от врагов,

Найду свое прибежище, Я прибыл

В Ирландию и принят ею был

Как матерью, но скоро оказалась

Она лихою мачехою. В бухте

Попутного искал я корабля,

В засаде там корсары притаились,

Их капитаном был Филипо. Он

Взял в плен меня, но после долгой схватки;

И эта-то отчаянная храбрость

Его расположила так, что он

Меня в живых оставил. Дальше все

Ты знаешь сам. Поднялся ветер гневный,

Он поднял смуту меж морей и гор,

И бездны посмеялись над горами.

Разрушил взрыв кристальных стрелометов

Основы всех окрестных городов.

И рухнули они, и море билось

Презрительно о землю, устремляя

Из недр своих глубоких жемчуга

В их нежном перламутре, порожденья

Стремительной зари, дохнувшей в пену,

Сверканья слез из снега и огня.

И наконец, - чтоб времени не тратить

В одном живописании, - скажу,

Что все, кто был тогда застигнут бурей,

Отправились поужинать в аду.

Я тоже был в числе гостей почетных,

И вслед за ними также бы ушел,

Когда б Патрик (не знаю почему я

Боюсь его, люблю и почитаю)

Не выхватил меня из волн морских,

В то время как, совсем изнеможенный,

В себя впивал я смерть с отравой моря

Вот все, что я хотел сказать. Теперь

Ни жизни, ни пощады не прошу я

И не хочу, чтоб ты моим страданьем

Смягчился или тронут был мольбой.

Скорее дай мне смерть, чтоб вместе с этим

Окончил жизнь свою такой злодей.

Который вряд ли может стать хорошим

Царь

Хоть, Людовико, ты христианин,

Я ж христиан всем сердцем ненавижу.

Так храбрость я ценю твою, что ныне

Хочу и на тебе и на Патрике

Одновременно выказать всю власть.

Могу карать, могу я и возвысить.

Могу смирять, могу и награждать

Тебя я свои объятья заключаю.

Ты будешь приближенным у меня,

Тебя к моим ногам я повергаю

(Повергает Патрика и становится на него

одной ногой.)

И ты, и ты, вы будете отныне

Две чаши равновесья моего

И чтобы ты, Патрик, мог ясно видеть.

Как много я значенья придаю

Твоим угрозам, ты казнен не будешь

Живи и, если хочешь, извергай.

Как пламя, слово Бога, не боюсь я

Ни всех чудес его, ни божества.

Живи, но навсегда останься нищим.

Неси тяготы рабского удела,

Как существо, в котором пользы нет.

Ты будешь исполнять работы в поле,

Ты будешь сторожить мои стада,

Пасущиеся вон по тем долинам,

Увижу я, избавит ли твой Бог

Тебя от рабства, будешь ли ты в силах

Распространять везде его огонь.

(Уходит.)

Лесбия

Мне жаль Патрика.

(Уходит.