Третье дыхание   ::   Попов Валерий

Сколько ж я сэкономил слез! Трагедия моя еще и в том, что даже не могу дать волю эмоциям, поскольку поддержание порядка - тоже на мне! Улыбаясь, кинулся в танец: "Господа, господа!" Под презрительным взглядом ее праздник дотянул, временами цепенея у зеркала: "Все! Пропал свитерок!"

Но чувств своих полностью не смог задушить, поэтому, когда прозвучал вальс-финал, и официальная часть была, так сказать, закончена, и мы высыпали, приплясывая, на темное шоссе, окаймленное белым пушистым снегом, и друзья, радостно гомоня, уехали, - тут я дал себе волю! Вернее, попытался себе ее дать... но дал - ей! Поскольку - лишь размахнулся - тут же получил четко костлявым ее кулачком в нос! Кровь хлынула на многострадальный свитер. "Проклятье! - мелькнуло в сознании. - Теперь уж его точно не отстирать!" Кровь с вином - коктейль замечательный. И соли, чтобы посыпать, нет - если не считать той, которую машины перемешивают с грязью на дороге. Мы перешли на ту сторону и там дрались, хотя "дрались" - это сказано слишком обобщенно. "Вес мухи" против "веса быка"! Легко представить, на чьей стороне были симпатии толпы! Она приплясывала, зверски ощерясь (кой-какие зубы у нее тогда еще были), и неожиданно ударяла мне то в губы, то в нос - сама же, будучи маленького роста, была практически недосягаема для моих кулаков. Народ буквально неистовствовал! Все ставки были сделаны на нее! Свитер не отстирать уже никогда! Представьте мое отчаяние: кто же из нас прав? Судя по народу - целиком она! А что же я? Сколько раз я делал для нее хорошее - спасал, вытягивал, а теперь она бьет - и все ликуют. Так как же тогда надо жить? Попробуй разгадай душу народа! Сойдешь с ума! Этого не случилось лишь потому, что подошел автобус, временно все прикрыл, как занавес в бурной пьесе. В автобусе, стиснутые людьми, азартно болеющими за нее, мы не смогли, однако, продолжать эту столь полюбившуюся им драку только плевались. Юбилейный праздник, в общем-то, удался - в основном, правда, для зрителей. Потом мы вывалились на шоссе, у белеющего во тьме залива, и мне пришлось толкать ее вверх, в ледяную гору, по улице Кавалерийской, ведущей к Дому творчества, - для драки не было рук, так что драки опять не было - может, сказывалось отсутствие болельщиков, нездорового угара? Добравшись наконец до номера, мы рухнули спать, и во сне злоба и отчаяние как-то выветрились, все вылетело, видно, в форточку, открытую в чистый сосновый лес.

- Вен-чик! - утром послышался ее звонкий голосок.

- ...Ну что? - Я согнулся у раковины над свитером, пытаясь отстирать... Пропала вещь!

- А пив-ко есть у нас? - С подушки смотрело ее свежее, выспавшееся, веселое личико. Ну что делать с ней?

Я выдержал паузу... сколько смог... но смог я недолго.

- ...Е-есть!

- Так дай же его скорее мне! - сияя, воскликнула она.

Значит, могли мы с ней добывать благодать и в такой ситуации? Значит, объединяло что-то нас и помимо пива? Видать... Кончилось?

Я лежал с закрытыми глазами... долго еще там она? Наконец гулко хлопнула форточка. Пауза. Зашелестели шаги. Я сдавил веки еще плотнее. Не хочу! Шаги ее рядом со мною затихли... Глядит? Сейчас, наверное, зарежет! Ну и пусть!

Упала рядом со мной, со вздохом прижалась. Едкие слезы - ее или мои? защипали скулы. Потом - отпихнулась ладошками, встала и ушла.

Глава 2

Ночью разбудил меня громкий звонок. Вскочил, заметался в темноте, пытаясь понять, где я. Если в гостинице - то где здесь телефон? Потом понял, что дома, и нашел аппарат.

- Алло.

- Ты дома? - после паузы хриплый, обиженный голос дочери.

- Я?.. Да.

- Приехал?

- ...Вроде.

- А почему не позвонил?

Отбился:

- А почему ты так поздно звонишь?

- Я? Поздно? Половины одиннадцатого еще нет.

- Как? - глянул на часы. - Да... Действительно.

Измученный перелетом, а также теплым приемом, рухнул, уснул. Поэтому кажется, что сейчас глубокая ночь.

- Да... Так и чего ты звонишь?

- ...Мне не нравится мать!

- Но матерей, знаешь, не выбирают, - пытался все в шутку перевести.

- Напрасно смеешься - все очень серьезно! - Настя одернула меня.

Помолчал, осознавая серьезность.