Зеркало Велеса   ::   Прозоров Александр Дмитриевич

Вскоре кони вынесли ее на утоптанную глиняную площадку перед невысокой, в

половину человеческого роста, пещерой, густо обросшей бузиной.

По правую руку от площадки тянулись пять черных, уже пустых по осени грядок,

за которыми виднелись еще пещера и два крупных, крытых дранкой лабаза. По левую

— сразу за россыпью крупных валунов — начинался высокий густой малинник, уже

растерявший свою листву.

Путница спешилась, кинула поводья коней на ветки малины, покрутила головой,

подергивая свисающие кончики платка. Никто к ней не выходил, никто не привечал,

ни о чем не спрашивал. Тогда она сама двинулась к пещере, пригнулась, входя под

закопченный свод.

Поперек пути, почти под самый потолок, оказались натянуты пологи. Два —

сшитые из сыромятных пятнистых козьих шкур. Третьим, самым дальним пологом

служила мягкая кошма, сразу за которой открывалось обширное логово. Потолок его

находился на уровне пещеры, а к полу, что темнел на глубине добрых пяти саженей,

вела вдоль стены длинная пологая лестница. Здесь пахло едким дымом, сосновой

смолой и чем-то чуть сладковатым, дрожжевым, как от кадушки со сдобным тестом.

Освещалось помещение не свечами или факелами, а продолговатым камнем с сажень

длиной и локоть в толщину, вмурованным в стену на высоте в полтора роста. Свет

был слаб — при взгляде на колдовской валун глаза не испытывали никакого

неудобства, — но благодаря ему в пещере царила не полная мгла, а слабый

полумрак, в котором различались и ступени лестницы, и длинный стол внизу, возле

которого стояли две грубо сбитые скамьи. Чуть дальше тянулись многочисленные

ниши с туесками, кувшинами, баклажками, торбами, кожаными мешочками. Обложенный

валунами очаг с рогатками для вертела располагался между двумя высокими кучами

хвороста и сухих осенних листьев, и в нем еще тлели бурыми огоньками

недогоревшие угли.

В конце лестницы гостью ветретили два деревянных идола высотой по пояс, их

рты были испачканы чем-то темным. Женщина охнула, испуганно перекрестилась — и в

тот же миг груда листьев зашевелилась, из нее появилась голова с вытянутым лицом

и редкими седыми волосами на макушке.

— Что же ты непокойна так, боярыня? — прошептали бесцветные губы. — Коли

пришла к богам исконным, отчего пришлых демонов знаками своими привечаешь?

— Я... — Женщина попятилась, уперлась спиной в стену. — Я... я пришла за

помощью, колдун... За исцелением...

— Вот вы каковы, неблагодарные смертные, — вздохнул хозяин пещеры. — Коли

жертвы приносить — в святилища с золотыми куполами ступаете, а как занедужили —

враз к кровным богам бежите? Отчего же так, боярыня? Пришлым богам бы и

кланялись... Отвернись.

Гостья послушно отвернулась к стене, вскинула ко лбу руку, но спохватилась,

опустила. Жалобно пролепетала в сухую глину:

— Я молилась, колдун. И жертвовала, и молилась истово, и постилась, и

милостыню раздавала. Ничто не помогает...

— Колдун... — за самой спиной услышала она и испуганно развернулась.

Хозяин пещеры оказался стариком невысоким — едва доставал ей до подбородка, —

безусым и безбородым, с белым морщинистым лицом. На плечах его лежал серый

суконный балахон, подвязанный кожаным ремешком с двумя ножами и вышитым кисетом,

над ремешком не очень сильно, но заметно выпирало брюшко.

— Колдун... Слов иных не знаешь, боярыня? Молвила бы «волхв» — ведомо тебе

сие слово? Али на худой конец ведуном бы нарекла. Небось, мудрецами токмо

пришлых жрецов чтишь?

— Прости... Лютобор, — нашлась гостья. — Мудрый Лютобор...

— И то складно, — похвалил колдун, вытянул руку и провел ладонью женщине от

лба до низа живота. Та попыталась отпрянуть, но уперлась спиной в стену.